Принц с опасной родословной

К счастью, к нам с Пашкой подошел Андрюша. На протяжении всей церемонии он курсировал в толпе, к чему-то прислушиваясь и приглядываясь.

– За хлебом пойдем? – спросил.

– За чем? – Я уже и забыла про хлеб, другие мысли меня беспокоили. Но лучше за хлебом с представителем органов, чем уходить в компании с оператором. Правда, в плане защиты они… не будем говорить плохо о друзьях.

– Пошли, – сказала я.

– Ах, как в России хоронят! – воскликнул Отто Дитрих фон Винклер-Линзенхофф, выключая телевизор и поворачиваясь к баронессе. – Ты видела, мама?

Баронесса, приехавшая в Мюнхен навестить сына, кивнула с мрачным видом.

– Ты видишь, мама, сколько в России денег? Наша семья делала состояние на протяжении нескольких веков, а в России за год можно столько заработать. Или меньше. В результате одного большого хапка – как у них говорят.

– Или оказаться на кладбище, – мрачно заметила баронесса.

– Мама, ты знаешь одну русскую поговорку? У них такие интересные поговорки! Кто не рискует – тот не пьет шампанское.

Барон, правда, не упомянул ее продолжение: тот пьет водку на чужих похоронах.

Но он так хотел вернуться в Россию, к русским женщинам, что был готов рискнуть.

Глава 22

На поминки нас, естественно, никто не приглашал, так что Андрея я высадила у Управления, а мы с Пашкой отправились в офис нашего холдинга готовить эфир. Да и Виктория Семеновна хотела все действо посмотреть от начала до конца. Во время просмотра материлась и спрашивала: скольким учителям и врачам можно было зарплаты повысить, если бы государственных деятелей хоронили за счет их семей? Она также углядела на пленке любопытный кадр, который я пропустила на месте: один представитель властных структур кинул в могилу вместо монеты долларовую купюру. Видимо, отечественной мелочи в карманах не нашлось. Или на том свете «деревянные» не принимают? Мне было велено проследить за дележом депутатского имущества и довести эти сведения до народа. Народу явно будет интересно, что всплывет в процессе.

Вечером мне позвонил Виктор Ильич Соколенко, еще раз поблагодарил, сказал, что остается на работе, его теперь никто не посмеет уволить, и поинтересовался, не желаю ли я сегодня прибыть по месту его работы. Я, конечно, желала, и мы договорились, во сколько меня встретят. Правда, не он сам, а его приятель.

Как и в прошлый раз, встала проблема: что надеть? Следовало вообще-то один из подарков Ящера. Вот только какой? Белый гарнитурчик или черный? Какой мне предстать перед ним? Нежно-невинной или распутно-порочной? Остановилась все-таки на невинности.

Еду брать или нет? Надо. Все мужчины, у которых довелось брать интервью, говорили, что есть в тюрьме хочется постоянно. Но что ж я раньше не побеспокоилась? У меня в холодильнике только пельмени да вареники. Нашелся кусок «Краковской» колбасы. Возьмем. Хлеба положим. Выпить? Жаль, никакой маленькой бутылочки нет. Позвонила соседке, сказала, куда собираюсь и что мне нужно.

– Идиотка, опять за свое, – простонала Татьяна, но тем не менее пришла ко мне.

Мы позвонили Стасу насчет бутылочки. У него оказалась маленькая «самолетная» красного французского вина.

– Ничего, пусть вина выпьет, – заявила Татьяна. – Запивать лучше, чем водкой. А у меня голубцы есть. Сейчас разогрею. Уж ладно. В фольгу завернем, теплые будут.

Соседка велела мне отзвониться ей сразу же, как только я выйду из «Крестов», а то она опять ночь спать не будет. Я порадовалась, что мои родители живут далеко. Представляю, что с ними было бы, если они хотя бы примерно представляли, как я провожу свободное время… Хотя какое свободное время у творческого человека? Оно же все – в той или иной степени рабочее.

* * *

Машину, как и обычно, поставила на улице Михайлова, до КПП прогулялась пешочком. Встречающий контролер вскорости вышел и провел меня внутрь. Ребята на КПП отдали честь. Все уже в курсе и наверняка смотрели мой репортаж в защиту их коллеги. Соколенко сегодня не работает вообще. Правильно, что меня не он сам встречает и не в его смену. За Соколенко теперь могут следить. И если что… Скажут: ах, ты провел ее в качестве благодарности? Лучше, если кто-то другой. Мне самой никого не хотелось подставлять.

– Юлия Владиславовна, значит, вам сначала Татаринова?

– Да, будьте добры.