Принц с опасной родословной

Я отключила связь, а Шурища поинтересовалась: разве к депутату нельзя пройти просто так? Я предложила ей прогуляться до дверей ЗакСа и посмотреть, как слуги народа защищены от народа. Народ может толпиться только в холле, а в святая святых – к своим слугам – только по пропускам. В холле вывешены списки комиссий и депутатов с номерами телефонов, там же на столике стоят два аппарата. Все разы, когда мне доводилось бывать в ЗакСе, я видела, как по этим аппаратам звонят наши несчастные сограждане, униженно прося их принять. Дважды, когда у меня было время, я разговаривала с женщинами – старушкой, возраст которой определить не берусь, и дамой лет пятидесяти. Ни одну из них к депутату не пропустили. Попросту говоря, помощники послали их по известному русскому адресу – не прямо, конечно, а завуалированно. Отдать должное, разговаривали вежливо. Но не только не помогли, а даже не приняли. Обе женщины с ностальгической грустью вспоминали советские времена, когда можно было прийти в райком, где тебя выслушивали и помогали. А уж если ты собирался идти в газету… Теперь же и на газету плевать. И на все плевать. Самим гражданам к своим слугам не прорваться: на входе дежурят то двое, то трое, то даже четверо молодых милиционеров. Видимо, чтобы народ не отвлекал своих слуг от служения ему. Я понимаю: милиционеры выполняют приказ. Но у нас что, милиции больше заняться нечем? И почему бы деньги народа, которые тратятся на охрану чиновников и депутатов от этого самого народа, не пустить, например, на оплату коммунальных услуг, которая постоянно растет?

Супруги Соколенко сходили в холл и сами убедились в недоступности слуг народа для народа. Затем мы вчетвером стали ждать на улице появления большого любителя цыпочек.

Наконец на площади у памятника Николаю I, как мы и договаривались, появился антикоррупционер Ковальчук. Один. Мы направились к нему втроем: Соколенко, Пашка и я. Шурища пошла назад в машину. Расставаясь с нами, она извлекла из одного из вместительных карманов валидол.

– Да не волнуйтесь вы так! – сказала я ей. – Все будет хорошо.

Ковальчук чем-то напоминал взъерошенного пернатого, ходил взад и вперед, как-то подскакивая, словно петух, ожидающий куриц, которых можно будет потоптать. Но вместо куриц появились мы втроем, причем двое – мужского пола. В качестве приветствия антикоррупционер покрыл меня трехэтажным матом. Так был возбужден, что даже не заметил, что Пашкина камера уже работает: я велела оператору заснять и вид депутата со стороны.

– Ваше знание русского народного тоже будем народу показывать или как? – спросила я у Ковальчука спокойным тоном.

Меня в ответ обозвали взяточницей, шарлатанкой, шантажисткой (с этого надо было начинать, и вообще остальные обвинения-то с какого боку?), потом нахалкой, журналистской тварью и, наконец, развратницей и проституткой. А я все ждала, обвинят ли меня в проституции или как. Услышав, что коммунист меня не разочаровал, я извлекла две из приготовленной пачки фотографий и продемонстрировала ему.

– Если я и проститутка – хотя это вопрос спорный, до вас меня обвиняли в чем угодно, только не в этом, – то по крайней мере не извращенка, как вы. В ослика ни с какими цыпочками не играю. А плеточками-то как они вас охаживали! И почему у нас нет традиции публично сечь депутатов? Вот здесь, например, перед ЗакСом. В арабских странах…

– Тварь! Стерва! – прошипел антикоррупционер, вперившись взором в свое изображение на снимке. Пашка с Соколенко тоже придвинулись поближе: в машине я эти фотографии не демонстрировала. Боялась за нравственность Шурищи.

– Кто? – уточнила я. Пашка все снимал.

– Ты, проститутка!

– Зато вы у нас – высоконравственный слуга народа, пример для молодежи. Ладно, мне надоело с вами препираться, у меня другие дела есть.

– Сколько? – спросил Ковальчук.

– А нисколько. Я взяток не беру в отличие от депутатов и чиновников.

– Я борюсь с коррупцией! А вы мешаете моему благородному делу! Я вывожу взяточников на чистую воду! А вы вместо того, чтобы делать наше общее дело и очищать наше общество от скверны, шантажируете меня. Я… – завел свою обычную песню Ковальчук.

– Мы будем договариваться или как?

– Да, я знаю! Вас наняли враги демократии! Те, кто против реформ! Вы что, против демократии? Против реформ? Я борюсь за чистоту нашего общества. Я считаю, что все взяточники должны сидеть в тюрьме!

– А почему вы вон в том здании взяточников не ищете? – Я кивнула на Мариинский дворец. – Не отходя от кассы, так сказать? Или в городской и районных администрациях? Если бы вы выводили на чистую воду, например, крупных чиновников или даже средних, я бы регулярно освещала все ваши инициативы. С большим удовольствием и бесплатно. Но вы все не туда суетесь. То в университете ухватили преподавателя, то врача «выводите на чистую воду». Вам никогда не приходило в голову, что они просто вынуждены брать взятки, чтобы хоть как-то выжить? Потому что повышения их зарплаты вами и вашими коллегами – фикция? Вы только показываете, что работаете!