Принц приливов

Свое недовольство бабушкой мать высказывала только нам. В присутствии Толиты она восхищалась бабушкиной независимостью, мужеством и абсолютной невозмутимостью, с какой та относилась к мнению горожан. Бабушке было наплевать, что думают о ней в Коллетоне. С нею в мое детство вошла фраза «разведенная женщина». Во многих отношениях Толита была первой современной женщиной, появившейся в Коллетоне. Она не объясняла своих действий и не извинялась за них. После ее возвращения по городу поползли слухи о ее «дорожных романах», о связях с одинокими мужчинами на кораблях, о том, что Толитой двигала не только страсть, но и шкурные интересы, однако сама она хранила молчание. Бабушка просто вернулась в дом деда и снова стала жить с ним как его жена. Религиозное рвение Амоса по-прежнему нагоняло на нее тоску. Но в их отношениях было что-то невыразимое, что-то уютное и дружеское. Дед обрадовался ее возвращению. Он никогда не смотрел на других женщин. Амос принадлежал к той редкой породе мужчин, которые способны по-настоящему любить только один раз в жизни. Мне кажется, бабушка могла бы полюбить целую сотню мужчин. Став старше и лучше узнав бабушкин характер, я начал склоняться к мысли, что, вероятно, так и было. Мужчины не могли сопротивляться ее чарам; для каждой женщины, оказавшейся на ее пути, бабушка представляла угрозу. Она была на редкость обаятельной, оригинальной и непредсказуемой.

Возможно, бабушка перебралась на остров, поскольку сделала в жизни все, что хотела. А еще чтобы уберечь внуков от вспышек ярости своего сына и эмоциональной холодности невестки. Что бы ни случилось, она была для нас советчицей, голосом совести, нашим «апелляционным судом». Толита понимала природу греха и знала, что труднее всего уловить замаскированный грех. Подобно многим отцам и матерям, допустившим серьезные и непоправимые ошибки в отношениях с детьми, она старалась это компенсировать и быть хорошей бабушкой для своих внуков. Толита никогда не отчитывала нас, не пыталась дисциплинировать, не высказывала недовольства и не ставила свою любовь в зависимость от нашего поведения. Она просто обожала нас во всех проявлениях нашего детства: и восхищающих, и тревожащих. Собственные ошибки послужили ей основой для создания четкого этического кодекса, согласно которому любовь не являлась подругой отчаяния, любовь не должна была ранить. Вооруженная столь могущественными знаниями, бабушка тихо вернулась к жизни, которую в свое время покинула. Когда отец бил нас, мать обычно говорила: «Он делает это только потому, что вас любит». Когда мать ударяла нас щеткой для волос, шваброй или рукой — это был знак ее любви к нам. Знаком, естественно, мог быть только Марс — воинственный, опаленный огнем беженец, осколок некоего извращенного зодиака. От такой любви мы готовы были сбежать куда угодно. Но бабушка удерживала нас своими революционными взглядами. У любви, утверждала она, нет ни оружия, ни кулаков. Любовь не оставляет кровоточащих ран. Поначалу, когда бабушка пыталась нас обнять, мы дичились. Толита не сердилась; она гладила нас по волосам и нежно касалась наших лиц. Она целовала нас до тех пор, пока мы не начинали мурлыкать, как котята. Она сочиняла хвалебные песни в нашу честь, убеждая нас, что мы красивые, необыкновенные и что совершим в жизни удивительные поступки.

Появление Толиты укрепило и без того мощную матриархальную сторону семьи Винго. Этот клан давал сильных мужчин, но никто из них не мог сравниться с женщинами клана Винго, в чьих глазах мы видели царственный металлический блеск, холодную рассудительность тиранов. Когда Толита вернулась, между ней и матерью начался неутихающий поединок за власть. Он продолжался целых двадцать пять лет, пока мы с матерью не усадили бабушку в машину и не отвезли в Чарлстон, в дом престарелых.

Амос Винго, мой дед, был одним из самых странных мужчин, какие встречались мне в жизни, и несомненно одним из лучших. Любые раздумья о моем деде превращаются в медитацию о святости. Вся его жизнь была одним нескончаемым, утомительно длинным хвалебным гимном Господу. Его единственным увлечением была молитва; единственным предметом интереса — Бог и Святая Троица. Чтобы понять куда более светскую и неупорядоченную жизнь моей бабушки, нужно отнестись к ней с долей сострадания. Она была не в состоянии полноценно жить с мужчиной, зацикленным на религии. Из святых получаются удивительные деды, но отвратительные мужья. Уже потом бабушка поведала нам одну пикантную подробность: когда они занимались любовью и Амос входил в нее, каждое свое движение внутри бабушкиного лона он сопровождал вздохами и словами: «Благодарю Тебя, Иисус»; незримое присутствие Иисуса напрочь уводило мысли бабушки от плотских утех.