Принц Полуночи. Трилогия

— Думать умеет С руками Пижон не дружит, что есть, то есть, зато память у него отменная, и информацию он обрабатывает быстрее, чем любой из нас За тебя не скажу, потому что не знаю Его здесь нужно будет держать. Диспетчером на связи между группами. И координатором.

— Пендель?

— Боец. Технарь. Кинг у нас электронщик, мозговед, а Пендель — хирург. Его отделение сейчас завод собирает Так вот, когда Кинг начнет там автоматику отлаживать, стараниями Пенделя все как часы работать будет Если и возникнут проблемы, так с софтом, а не с железом.

— Ясно Пуля?

Скучен день до вечера, коли делать нечего Но работы было больше, чем хотелось бы. До двухчасового перерыва в середине дня Гот со Зверем составили начерно, а потом утвердили как окончательный план действий на ближайшее время. Расписали задания по отделениям и каждому из бойцов персонально Заодно Зверь с Кингом отладили для Улы малый лабораторный набор. В общем, время провели с пользой. И однозначно сошлись во мнении, что первым делом нужно заняться разведкой. Найти останки «Покровителя». Там, чем черт не шутит, могло уцелеть хоть что-нибудь полезное.

— Ты не назвал ни одного пилота, — заметил Гот, вскрывая контейнер со стандартным армейским обедом.

— Водят тут все. Учили ведь. Лучше других Пижон с Пенделем, но… В общем, все водят.

— Но? — Гот поднял бровь.

Зверь махнул рукой и принялся за еду.

— Как ты проделал вчера этот фокус?

— Какой?

— Не попал в нас ракетой и закинул на тросах точно в кабину. Я чуть богу душу не отдал, думал, шмякнет сейчас о броню и не будет больше герра Дитриха.

— Ракетой не попасть много ума не надо. А в кабину… ну, как закинул? Обычно. Ты бильбоке знаешь?

— Бильбоке на вертолете?

— А какая разница? Гот, на самом деле с меня будет больше пользы на строительстве и ремонте, если мы найдем, что ремонтировать. Я технарь, как Айрат. Мне бы дома в автосервисе работать — ел бы сейчас на золоте.

— Чего ж тебя в армию понесло?

— Айрат сманил.

— Может, ты и прав. — Гот подцепил вилкой кусок чего-то довольно подозрительного на общем псевдомясном фоне. Рассмотрел внимательно. И отправил в рот. — Может, и прав, — продолжил, поморщившись, — но на разведку к «Покровителю» полетишь сначала именно ты. Хотя бы для того, чтобы оценить степень опасности. Он, конечно, там, где падал, джунгли выжег и кратер организовал, но мало ли какая мразь туда набежать успела. Вот после перерыва и отправишься. Тут с делами, я думаю, уже и сам разберусь.

Гот сам этого захотел. Ну и ладно. Что страшного в конце концов в том, что у тебя снова есть возможность летать?

Страшно то, что в полете ты не умеешь притворяться? Ну так кто тебя видит в небе?

«Мурена» дремала под жарким солнцем. Ей не было ни скучно, ни интересно Она сама пока еще не знала, что она есть. Машина и машина.

Зверь пристегнулся в кресле. Привычно считал данные об уровне топлива, энерго — и боезапасе. И улыбнулся. На «Мурене» можно летать.

Спасибо Кингу, который успел собрать вторую рацию. Связь есть. Небо есть. Есть машина. Что еще нужно человеку для счастья?

Человеку?

Человеку нужно многое.

А Зверю достаточно неба.

Он взлетел, наслаждаясь тем, как легка и послушна машина — до покалывания в кончиках пальцев. Это не грузовик, добрый, славный, страшный, могучий. Это — бабочка. Стрекоза. Хищная рыба. Живая… Только она еще не знает об этом.

Поиск в джунглях, сверяясь с показаниями, которые снял компьютер во время посадки. А что он там снял? Падение «Покровителя». Зрелище апокалиптическое, но никакой информации, кроме впечатляющих красок, не несущее. Примерный район поисков, впрочем, установили. Все, что нужно было: наматывать там концентрические круги, отыскивая заметный кратер. Транспортные корабли настолько велики, что их даже собирают на орбите. А на планеты такие туши не садятся ни при каких обстоятельствах. Вот и «Покровитель» не сел. Вбило его в планету. Дело за малым — найти место, куда его вбило.

Круги, круги.

Ерунда!

Зверь уводил машину все дальше, все выше, в небо, в небо, пока не скрылся из виду лагерь, пока не остались внизу только джунгли. Бесконечные, ровно зеленые, опасные и безликие.

— Проснись, девочка, — сказал он тогда.

Если бы Гот мог видеть, что началось потом, он никогда больше не позволил бы Зверю даже близко подойти ни к чему летающему в небе или ездящему по земле. Легкая, подвижная «Мурена» ввинтилась в штопор, понеслась к земле, над самыми кронами встала на хвост и пошла в сумасшедшем танце, одну за другой закручивая мертвые петли. Она плясала в рвущемся воздухе, как пляшут пылинки, согретые солнечным лучом. Тревожный ритм наслаивавшихся друг на друга фигур, выполняемых с великолепной точностью, заставлял вздрагивать небо; напуганные, склонялись под вздымаемым лопастями ветром древесные кроны; легкая машина танцевала между небом и землей, просыпалась, оживала, и наконец ритм ее жизни совпал с ритмом сердца пилота. Теплая волна толкнулась в ладони, прокатилась по телу. Зверь задохнулся от привычного, но каждый раз нового счастья:

— Ты слышишь меня? — спросил он, едва шевельнув губами.

И услышал ответ.