Принц-леопард (допереведенный вариант)

Гарри взял свой член в руки и ввел его в то мягкое и влажное место, что ждало его вторжения. Слегка согнувшись, он продвинулся еще чуть-чуть, застонав от боли и удовольствия. Он толкался мягко, но настойчиво, проникая все глубже и глубже. Наконец он соприкоснулся с ее попкой. Она задыхалась. Он опустил ее ногу и издал громкий стон. Это было прекрасно. Рука Гарри вновь нашла ее жемчужину и нажала на нее. Господи, он почувствовал, как она сжалась вокруг него. Вместо толчков он нажал снова на то же место, чтобы ощутить новое сжатие.

– Гарри, – простонала она.

– Ш-ш-ш, – прошептал он, целуя ее в шею.

Она прижалась к нему. Какое нетерпение. Он усмехнулся и потерся о нее круговым движением.

– Гарри.

– Любимая.

– Возьми меня, Гарри.

И он сильно толкнулся в нее, удивленный и жаждущий. Боже, он никогда бы и не подумал, что она может произнести это.

– О, да! – выдохнула она.

Он начал действовать, практически потеряв над собой контроль, ее стоны были так эротичны. С каждым разом все лучше и лучше, с тревогой подумал он. Похоже, он никогда не сможет ею насытиться. Он будет хотеть ее всегда. Тут он почувствовал ее спазмы вокруг своего члена и, ухватившись за ее бедра, еле успел выйти из нее. Ему было так мучительно хорошо, что он почти забыл обо всем на свете. И все-таки он успел вовремя, вздрагивая, он излился на простыни.

Он погладил ее бедро и попытался успокоить дыхание.

– Доброе утро, моя госпожа.

– Угу, – она повернулась к нему лицом – румяным, сонным и удовлетворенным. – Доброе утро, Гарри.

Леди Джорджина притянула его лицо к своему и поцеловала.

Это было легкое нежное прикосновение, но оно вызвало щемящую боль в сердце. В этот миг Гарри понял, что способен на все ради своей госпожи. Солгать. Украсть. Убить.

Забыть о гордости.

То же, наверное, чувствовал отец? Гарри сел и потянулся за бриджами.

– Ты всегда так активен по утрам? – ласково спросила она. – Некоторые считают, что это не очень уж хорошее качество.

Он встал и стал надевать сорочку.

– Простите меня, моя госпожа.

И он повернулся, чтобы посмотреть на нее.

Она лежала, опершись на локоть и слегка прикрывшись простыней. Спутанные золотистые волосы хаотично падали на белые плечи. Розовато-коричневые соски в самом центре блестели ярко-розовым. Он подумал, что никогда в жизни не видел столь прекрасной женщины.

Он отвернулся.

– Не то чтобы я разочарована, – продолжала леди Джорджина, – просто устала. А бывает так, что ты просыпаешься утром и просто лежишь?

– Нет, – ответил он, застегивая пуговицы.

Он прошел в другую комнату и вдруг услышал, как кто-то скребется в дверь. Он замер. Опять. Он обернулся к леди Джорджине:

– Мне казалось, что твой брат смирился.

Вид у нее стал настолько негодующий, насколько он может быть у обнаженной женщины.

– Он бы не посмел.

Гарри лишь поднял бровь, прикрыл дверь спальни и пошел открывать. На ступеньках лежала куча тряпья. Что за?… Но тут из кучи появилась копна волос, и оказалось, что на крыльце сидит мальчик, которого они встретили в доме Поллардов.

– Она пошла в бар и не вернулась, – ничего не выражающим голосом произнес мальчик. Будто давно был готов к тому, что окажется брошенным.

– Входи, – ответил Гарри.

Мальчик постоял в нерешительности, но потом все же поднялся и нырнул в дом.

Леди Джорджина выглядывала из спальни.

– Кто там, Гарри? – и тут она увидела эту странную фигурку.

Они молча уставились друг на друга. Гарри поставил чайник. Она первая пришла в себя:

– Я леди Джорджина Мейтленд. А как тебя зовут?

Мальчик продолжал таращить глаза.

– Надо поклониться, когда к тебе обращается леди, парень, – сказал Гарри.

Она насупилась.

– Не думаю, что это так уж обязательно.