Принц Каспиан

Выглядел он и впрямь внушительно – круглый зелёный холм на вершине другого холма, давным-давно заросшего деревьями. Внутрь вёл маленький низкий вход. Туннели, вымощенные и облицованные гладкими камнями, составляли настоящий лабиринт. Вглядываясь в полумрак, Каспиан различил на камнях странные письмена, загадочные знаки и рисунки, в которых вновь и вновь повторялось изображение льва. Казалось, всё это принадлежит ещё более древней Нарнии, чем та, о которой ему рассказывала няня.

С того дня как они расположились вокруг и возле холма, удача от них отвернулась. Разведчики короля Мираза вскоре обнаружили их новое убежище, и тот со своей армией появился на опушке леса. Как часто случается, враг оказался сильнее, нежели предполагали. Каспиан с замиранием сердца следил, как приближается отряд за отрядом. Да, люди Мираза боялись деревьев, но Мираза они боялись ещё больше. Ведомые им, они прорывались глубоко в лес, временами почти на самый холм. Каспиан и другие военачальники, конечно, предпринимали вылазки на открытую равнину. Стычки происходили и днём, и даже ночью, но сторонники Каспиана по большей части проигрывали.

Наконец, наступила ночь, когда всё стало так плохо, что хуже некуда. Сильный дождь, шедший весь день, прекратился в сумерки лишь для того, чтобы смениться промозглым холодом. На следующее утро Каспиан готовился дать решающее сражение, на которое возлагал последние надежды. Сам он с большинством гномов должен был ударить на рассвете в правое крыло Миразовых войск, затем, в самый разгар битвы, великан Ветролом напал бы вместе с кентаврами и самыми сильными зверями с другой стороны, чтобы отрезать правый Миразовский фланг от остальной армии. Однако всё провалилось. Никто не предупредил Каспиана (потому что никто уже не помнил), что великаны не отличаются умом. Бедняга Ветролом, хоть и храбрый, как лев, был в этом смысле истинный великан. Он напал не тогда и не там, оба отряда (его и Каспиана) сильно пострадали, а врагу почти не нанесли ущерба. Лучший из медведей вышел из строя, один кентавр был страшно изранен, и мало кто в отряде Каспиана не потерял крови. Печальное общество собралось под каплющими деревьями за скудным ужином.

Печальнее всех был великан Ветролом. Он знал, что всё из-за него. Он сидел молча, роняя крупные слёзы, которые потихоньку скопились на кончике его носа, а потом с громким всплеском сорвались прямо на бивуак мышей, которые только-только согрелись и задремали. Мыши повскакали, принялись стряхивать воду с ушей, выжимать свои одеяльца и тонкими, но вполне громкими голосами спрашивать великана, не считает ли он, что они довольно промокли и без таких шуток. Затем и другие проснулись, стали говорить мышам, что их пригласили как разведчиков, а не как вокальную труппу, и вообще, нельзя ли чуть-чуть потише. Ветролом потопал прочь отыскивать местечко, где можно пострадать спокойно, и наступил кому-то на хвост, и кто-то (потом говорили, что лис) укусил его за ногу. И так все перессорились.

А в тайной магической комнате в самом сердце холма король Каспиан с Корнелиусом, барсуком, Никабриком и Трамом держали совет. Толстые колонны древней работы поддерживали потолок. В центре стоял Камень, Каменный Стол, расколотый посередине. Некогда его покрывали таинственные письмена, но за долгие столетия ветер, дождь и снег стёрли их почти окончательно – это было в те древние времена, когда Стол стоял на вершине холма и над ним ещё не возвели курган. Сели они не вокруг стола – он был слишком волшебный, чтобы обходиться с ним, как с обычным, – а на чурбаках немного в стороне, за неструганым деревянным столом, на котором горел грубый глиняный светильник. Пламя освещало их бледные лица и отбрасывало на стены длинные тени.

– Если ваше величество собирается протрубить в волшебный рог, – сказал Боровик, – думаю, сейчас самое время.

(Каспиан, конечно, рассказал о своём сокровище несколько дней назад.)

– Спору нет, мы в великой нужде, – ответил он. – Однако кто поручится, что не будет ещё хуже? Представьте себе, что придёт день ещё черней и ужасней, а мы уже употребили последнее средство?

– Если так рассуждать, – сказал Никабрик, – ваше величество не подует в рог, покуда не будет уже поздно.

– Согласен, – сказал доктор Корнелиус.

– А ты что думаешь, Трам? – спросил Каспиан.

– Что до меня, – отвечал рыжий гном, слушавший с полным безразличием, – ваше величество знает, что, по моему мнению, рог, да и этот кусок разбитого камня, и ваш великий король Питер, и ваш Аслан – бредни и чепуха. Мне всё равно, когда ваше величество протрубит в рог. Я требую только, чтобы войску ничего об этом не говорили. Не стоит возбуждать надежды на волшебную помощь, которым, уверен, не суждено сбыться.

– Тогда, во имя Аслана, мы подуем в рог королевы Сьюзен, – объявил Каспиан.