Принц и пилигрим

На первый взгляд дворец производил впечатление столь же неутешительное, как и первое, омраченное дождем знакомство с Туром.

— Дворец? Да это же просто крестьянский двор какой-то! — пожаловалась Алиса служанке: мул Мариам трусил бок о бок с ее пони. Девушка предусмотрительно понизила голос, чтобы не услышали сопровождающие, и с сомнением оглядела вышитую, лимонного цвета юбку своего лучшего платья. — Жаль, я не захватила башмаков погрубее вместо этих туфелек! Полагаю, нам и впрямь сюда, но ты уверена, что утренний посланник сказал «дворец»?

— Да, — подтвердила Мариам, которая, до того как впервые увидела Розовый замок, непременно сочла бы строение ежели не дворцом, так уж домом весьма и весьма зажиточным. — Но на вид очень мило, правда, все равно как в деревне? Уж больно не по душе мне город! Куда ни ступи, везде эти нищие бедолаги; я бы ни шагу не сделала за порог без спутников, чтобы отгоняли побирушек! А уж вонь-то какая на улицах, не продохнуть!

Поскольку в этот момент отряд ехал вверх по узкой дороге, вроде тех троп, что дома ведут к сельской усадьбе, путь им преградило стадо свиней, которых гнали из лесу. Алиса рассмеялась.

— Полагаю, где бы ни жила королева — там и дворец. В конце концов, кто его и создает, как не королева. Вот только от души надеюсь, что полы там чистые!

Королева Хродехильда, вдова великого короля Хлодвига из династии Меровингов, одним своим присутствием придала бы королевского величия и свинарнику. Что, кстати, было весьма уместно, поскольку хлева и коровники того, что явно было хутором и ничем иным, находились совсем близко от той комнаты, куда ввели герцога и его спутников. То была просторная, длинная зала, отчасти сохранившая строгое достоинство изначально римского образца; мозаичный пол радовал мастерством исполнения, настенные гобелены ярких цветов ныне изысканно поблекли, а в четвертой стене, ничем не завешенной, был проделан ряд арок, что выходили на внутренний двор, являя взору кадки с цветами, апельсиновые деревья, пестреющие плодами и бутонами, и прелестный фонтан. Спальни и комнаты для гостей располагались по двум другим сторонам дворика, а четвертая открывалась на зеленый пастбищный склон, сбегавший к реке. За гостевыми комнатами размещались кухни и помещения для слуг, и только узкая полоска садика и плодовых деревьев отделяла от королевских покоев конюшни, коровники и амбары большого, процветающего хозяйства.

Дворец и впрямь был усадьбой, но не только; как большинство жилищ франкской знати, то было единое целое, селение в миниатюре, самодостаточное как в дни мира, так и войны. Апрельские ветра вместе с запахами конюшни и хлева, вместе с мычанием коров и неумолчным кудахтаньем домашней птицы несли с собою и иные звуки: звон кузнечного молота, иной по тону лязг оружейной мастерской, перестук ткацкого станка, смех и перекликающиеся голоса женщин, занятых у реки стиркой.

Но в самом чертоге царил если не строгий этикет, то благоговейная тишина. В конце зала, в центре небольшого возвышения, красовался королевский трон. Рядом стояли десятка два мужчин и две женщины, обе в темных монашеских одеяниях. Мужчины, со всей очевидностью, по большей части были воинами: в кожаных доспехах с железными пластинами, с поясами и браслетами, украшенными драгоценными камнями, и все до единого — высокие синеглазые, со светлыми волосами по плечи и длинными усами. На заднем плане дожидались еще двое: один — в облачении священника, лицо скрыто под капюшоном, другой — высокий темноволосый юноша; серебряная цепь на шее, верно, означала какую-то дворцовую должность.

Сама королева стояла у одной из арок, с мечом в руке, поворачивая лезвие так и эдак под солнцем, и, наклонившись совсем близко, оценивала прямизну и большим пальцем пробовала острие. Еще один человек, судя по одежде — раб, в кожаном переднике и наручах кузнеца, держался рядом, видимо ожидая приговора своему творению. Дворецкий объявил о прибытии гостей, королева подняла взгляд и обернулась, одним движением перебросив меч мастеру. Клинок, звякнув, ударился о бляшки на крепкой коже и соскользнул на пол. Раб, проворно увернувшись, поймал меч, падающий в каком-нибудь дюйме от его ноги. Он взвесил клинок на руке, усмехнулся, глядя на потрясенное личико Алисы, и зашагал через внутренний двор к воротам, за которыми, надо думать, располагались мастерские.

— Милорд герцог. — Королева даже не оглянулась посмотреть, куда упал меч. — А это ваша дочь, леди Алиса? Добро пожаловать в наше королевство.