Принц и нищий

Наступила глубокая тишина. В эту торжественную минуту на сцене появился новый актер. Поглощенные церемонией зрители заметили его только тогда, когда он уже вступил в главный придел. Это был мальчик в грубых плебейских лохмотьях, в рваных башмаках, с непокрытой головой. Жестом, полным величия, плохо вязавшимся с его наружностью оборванца, он поднял руку и торжественно произнес:

– Я запрещаю возлагать корону Англии на эту вероломную голову. Король – не он, а я!

В один миг несколько рук протянулось, чтобы схватить оборванца, но Том Канти в своем королевском одеянии бросился вперед и крикнул громким голосом:

– Назад! Не троньте его! Он в самом деле король.

Изумление, граничащее с паникой, охватило собрание: большинство вскочило с мест, с недоумением переглядываясь или уставившись оторопело на действующих лиц этой сцены; никто не понимал, во сне или наяву он все это видит. В первую минуту лорд-протектор оторопел не менее других, но сейчас же оправился и закричал повелительным голосом:

– Не слушайте короля! Его Величество опять занемог. Схватите бродягу!

Многие бросились исполнять приказание, но мнимый король топнул ногой и прокричал:

– Под страхом смерти запрещаю трогать его! Он – король.

Все руки мгновенно опустились. Столбняк охватил все собрание. Никто не мог ни двинуться, ни вымолвить слова, никто не знал, что делать, что сказать, – так поразительно, так необычайно было все происшедшее. Пока все стояли пораженные, не в силах собраться с мыслями, мальчик все подходил решительным, самоуверенным шагом, с гордым, полным достоинства выражением лица. Никто и опомниться не успел, как он поднялся на эстраду. Мнимый король радостно кинулся к нему навстречу, упал перед ним на колени и сказал:

– Всемилостивейший государь! Позволь бедному Тому Канти первому присягнуть тебе в верности и сказать: «Возложи свою корону и возьми обратно власть, которая принадлежит тебе по праву».

Гневный взгляд протектора обратился на дерзкого пришельца, но в тот же миг выражение гнева на его лице сменилось выражением неописуемого изумления. Та же мгновенная метаморфоза произошла и с остальными царедворцами. Они с недоумением переглянулись и бессознательно попятились назад; их оторопелые взгляды говорили: «Какое странное сходство!»

С минуту лорд-протектор стоял, по-видимому, в нерешительности, затем, обратившись к мальчику, сказал почтительным тоном:

– Не позволите ли вы мне предложить вам несколько вопросов?

– Спрашивайте, милорд. Я готов отвечать.

Герцог задал ему несколько вопросов о дворе, о покойном короле, о принце, принцессах, и мальчик на все отвечал без запинки. Он подробно описал приемные комнаты во дворце, апартаменты покойного короля и принца Валлийского.

«Странная, удивительная, необычайная вещь», – говорили все в один голос. Ветер начинал менять направление, к великой радости Тома, как вдруг лорд-протектор покачал головой и сказал:

– Все это поразительно – нельзя не сознаться, но ведь и Его Величество, наш король, может не хуже ответить на эти вопросы. Нет, это еще не доказательство, – добавил он с убеждением, и Том почувствовал, что почва снова ускользает из-под его ног. Ветер снова переменился: теперь он был опять неблагоприятен для мнимого короля. Бедный мальчик очутился на своем троне, как рак на мели, тогда как того, другого, уносило течением в открытое море. Лорд-протектор покачивал головой и думал: «Надо разрубить этот гордиев узел. Тянуть дольше значит подвергать опасности и себя, и все государство; это поведет только к междоусобице и может даже грозить неприкосновенности престола…» И, повернувшись к одному из вельмож, он сказал:

– Сэр Томас, арестуйте его… Впрочем, постойте. Где государственная печать? – вдруг обратился он с просиявшим лицом к оборванцу-претенденту. – Ответь мне правильно, и загадка разгадана, ибо один только принц Валлийский может ответить на этот вопрос. – Вот от каких ничтожных вещей зависит иногда участь династии и престола!

Это была удачная, счастливая мысль, – таково было всеобщее мнение: государственные сановники многозначительно переглянулись, безмолвно одобряя ее. Да, разумеется, никто, кроме принца Валлийского, не мог разрешить неразрешимой загадки исчезновения государственной печати. Как бы твердо ни вызубрил свой урок маленький самозванец, на этом он сорвется, ибо на это не сможет ответить даже и тот, кто его подучил. «Прекрасная, превосходная мысль! Теперь мы живо покончим с этим опасным и хлопотливым делом». И все кругом с довольным видом чуть заметно кивнули головой, радуясь в душе, что наконец-то сумасбродный мальчишка вынужден будет сдаться и сознаться в своем обмане. Но каково же было всеобщее изумление, когда ничего подобного не случилось. Все просто остолбенели, когда мальчик сказал твердым, уверенным голосом:

– Ответить на ваш вопрос вовсе уж не так мудрено.

С этими словами он обернулся к одному из вельмож и сказал решительным тоном человека, привыкшего повелевать: