Принц и нищий [Издание 1941 г.]

Услышав эти вести, король онемел от изумления и так углубился в свои мрачные думы, что не слушал больше, о чем рассказывал старик. Он спрашивал себя: неужели этот король — тот самый маленький нищий, которого он оставил тогда во дворце переодетым в свое платье? Это казалось ему невозможным: ведь если бы тот мальчик вздумал разыграть из себя принца Уэльского, его тотчас выдали бы его речь, и манеры, его прогнали бы из дворца и стали бы разыскивать настоящего принца. Неужели совет посадил на его место какого-нибудь отпрыска знатного рода? Нет, его дядя не допустил бы этого, — он всемогущ и мог бы расстроить и, наверное, расстроил бы такой заговор.

Размышления короля не привели ни к чему; чем усерднее старался он разгадать эту тайну, чем больше он ломал себе голову над ней, тем сильнее болела у него голова, и тем хуже он спал. Его нетерпеливое желание попасть в Лондон росло с каждым часом, и заключение становилось почти нестерпимым.

Гендон, как ни старался, не мог утешить короля; это лучше удалось двум женщинам, прикованным невдалеке от него. Их кроткие увещания возвратили мир его душе и научили его терпению. Он был им очень благодарен, искренно полюбил их, близость их была для него благотворна. Он спросил, за что их посадили в тюрьму, и женщины ответили: за то, что они баптистки.[31] Король улыбнулся и спросил:

— Разве это такое преступление, за которое сажают в тюрьму? Вы огорчили меня: я, значит, скоро с вами расстанусь, так как вас не будут долго держать из-за таких пустяков.

Женщины ничего не ответили, но лица их встревожили его. Он торопливо сказал:

— Вы не отвечаете? Будьте добры, скажите мне — вам не грозит тяжелое наказание? Пожалуйста, скажите мне, что вам ничего не грозит.

Женщины попытались переменить разговор, но король уже не мог успокоиться и продолжал спрашивать:

— Неужели вас будут бить плетьми? Нет, нет! Они не могут быть так жестоки. Скажите, что вас не тронут! Ведь не тронут? Не тронут, правда?

Женщины, смущенные и расстроенные, не могли, однако, уклониться от ответа, и одна из них сказала голосом, прерывающимся от волнения:

— О, добрая душа, твое участие раздирает нам сердце! Помоги нам, боже, перенести наше…

— Это признание!.. — перебил ее король. — Значит, эти жестокосердые злодеи будут тебя бить плетьми! О, не плачь! Я не могу видеть твоих слез. Не теряй мужества: я во-время верну себе свои права, чтобы избавить тебя от этого унижения, увидишь!

Когда король проснулся утром, женщин уже не было.

— Они спасены! — радостно воскликнул он и с грустью прибавил: — Но горе мне, они так утешали меня!

Каждая из женщин, уходя, приколола к его платью на память обрывок ленты. Король сказал, что навсегда сохранит этот подарок и скоро разыщет своих приятельниц, чтобы взять их под свою защиту.

Как раз в эту минуту вошел тюремщик со своими помощниками и велел всех заключенных вывести на тюремный двор. Король был в восторге: какое счастье увидеть наконец голубое небо и подышать свежим воздухом! Он волновался и сердился на медлительных сторожей, но наконец пришел и его черед. Его отвязали от железного кольца у стены и велели ему вместе с Гендоном следовать за другими.

Квадратный двор, расположенный под открытым небом, был вымощен каменными плитам. Узники прошли под большой каменной аркой и выстроились в шеренгу, спиною к стене. Перед ними была протянута веревка; по бокам стояла стража.

Утро было холодное, пасмурное, ночью выпал снежок, огромный двор был весь белый, и от этой белизны казался еще более унылым. Временами зимний ветер врывался во двор и мел по земле струйки снега.

Посредине двора стояли две женщины, прикованные к столбам. Король с первого взгляда узнал в них своих приятельниц. Он содрогнулся и сказал себе:

«Увы, я ошибся, их не выпустили на свободу. Подумать только, что такие хорошие, добрые женщины должны отведать кнута! — в Англии! — не в языческой стране, а в христианской Англии! Их будут бить плетью; а я, кого они утешали и с кем были так ласковы, должен смотреть на эту великую несправедливость. Это странно, так странно! Я, источник власти в этом обширном государстве, бессилен помочь им. Но берегитесь, злодеи, настанет день, когда я за все потребую отчета. За каждый удар, который вы нанесете сейчас, вы получите по сту ударов».

Широкие ворота распахнулись, и ворвалась толпа горожан. Они окружили женщин и заслонили их от короля. Затем вошел священник; толпа пропустила его и опять сомкнулась, снова скрыв их от взоров короля. Король услышал какие-то вопросы и ответы, но ни слова не мог разобрать. Затем начались приготовления. Стража забегала, засуетилась, то исчезая в толпе, то вновь появляясь; толпа мало-помалу смолкла, и водворилась глубокая тишина.

Вдруг, по команде, толпа расступилась, и король увидел зрелище, от которого кровь застыла в его жилах. Вокруг женщин были наложены кучи хвороста и поленьев, и какой-то человек, стоявший на коленях, разжигал этот костер!