Принц и нищий

– Государь, мои скромные услуги не выходят из границ верноподданического долга. Я не чувствую за собой никакой заслуги, но если уж Вашему Величеству благоугодно будет удостоить меня награды, – я осмелюсь просить об одной милости. Четыре столетия тому назад, как известно Вашему Величеству из истории, между королем Англии Джоном и французским королем разгорелась кровавая вражда, которую положено было разрешить так называемым судом Божиим, то есть единоборством двух воинов. Сошлись оба короля и еще третий – король испанский, чтобы быть свидетелями и судьями предстоящего поединка. На арену вышел французский боец; но он был так силен и так страшен, что никто из английских воинов не решился померяться с ним силами и дело, столь важное для английского монарха, было проиграно. В то время в Тауэре томился в заточении лорд де Курси – лучший боец во всей Англии; он был лишен своих прав и владений и приговорен к долгосрочному тюремному заключению. О нем вспомнили и послали за ним; он принял вызов и сейчас же в полном вооружении явился на бой. Но как только француз увидел лорда де Курси и услышал его славное имя, он повернулся, постыдно убежал, и Англия осталась победительницей. Король Джон возвратил лорду де Курси все его титулы и поместья и сказал: «Проси какой хочешь награды; если бы даже ты попросил у меня полцарства, просьба твоя будет исполнена», – и де Курси, став на колени, вот как я теперь стою, отвечал: «Прошу тебя об одной милости, государь: даруй мне и всему последующему моему роду привилегию оставаться с покрытою головой в присутствии короля Англии, покуда будет существовать английский престол». Просьба его была исполнена, как известно Вашему Величеству; с тех пор, в течение четырехсот лет, мужские потомки фамилии де Курси не переводятся, и старшие представители этого старинного рода до сего дня не обнажают головы – не снимают ни шляпы, ни шлема в присутствии короля Англии, чего не осмеливается делать никто другой. По примеру этого знатного рыцаря и я прошу у Вашего Величества единственной милости, и для меня это будет вполне достаточной наградой. Я прошу, чтобы отныне я и мои наследники пользовались привилегией сидеть в присутствии английского короля.

– Встань, сэр Майльс Гендон – отныне рыцарь! – величественно произнес король, ударив Гендона по плечу шпагой плашмя, как этого требовал обычай посвящения в рыцари. – Встань и садись. Твоя просьба исполнена. Пока существует Англия и в ней короли, эта привилегия останется за твоим родом!

С этими словами Его Величество встал с места и зашагал по комнате, о чем-то размышляя, а Гендон уселся за стол. «Счастье мое, что я вовремя догадался, – рассуждал он сам с собой. – Это сущее избавление, – я не чувствую под собою ног от усталости. Не осени меня эта счастливая мысль, мне, чего доброго, пришлось бы простоять недели и месяцы. Когда-то еще бедняжка поправится!.. Итак, я попал в рыцари призрачного царства грез! – продолжал Гендон свои размышления. – Довольно нелепое, можно сказать, звание для такого положительного, простого человека, как я. Я не смеюсь, – сохрани меня Боже смеяться над такими вещами: то, что для меня – бред и грезы, для него – действительность. Но для меня не все бред в его поступках, потому что они доказывают, какое у него чудесное, доброе и благородное сердце… А что если он вздумает величать меня моим новым титулом! – вдруг пришло ему в голову. – Нечего сказать, хорош рыцарь в моих-то лохмотьях! Что делать, пусть уж зовет меня, как ему вздумается, – я всем буду доволен».

Глава XIII Исчезновение принца

Скоро обоих друзей стало сильно клонить ко сну.

– Сними с меня эти лохмотья, – сказал король, указывая на свое платье.

Гендон беспрекословно раздел мальчугана, уложил его в постель и, оглядев комнату, с невольной грустью подумал: «Опять я без постели. Как тут быть?» Маленький король заметил смущение своего друга и рассеял его одним словом.

– А ты ложись у дверей и стереги меня, – сказал он сонным голосом. Спустя минуту он забыл все свои невзгоды и погрузился в глубокий сон.

– Милое дитя! Ну, право же, ему следовало родиться королем! – с восторгом прошептал Гендон. – Король, да и только!

И, растянувшись на полу у порога, он прибавил с довольным видом:

– Приходилось мне спать и похуже за эти семь лет, и грешно бы мне было теперь жаловаться.

Он уснул, когда в окно уже глядел серый рассвет. Около полудня он встал, тихонько откинул одеяло со своего спящего питомца и принялся осторожно снимать с него веревочкой мерку.

Тут мальчик проснулся, сказал, что озяб, и спросил Гендона, что он делает.

– Уже все кончено, государь, – отвечал Гендон. – У меня есть небольшое дельце; мне надо отлучиться, но я скоро вернусь. А вы бы пока еще уснули, Ваше Величество, – вам надо отдохнуть. Я закутаю вас с головой, чтобы вам было теплей.

Король погрузился в мир сновидений прежде, чем Гендон успел договорить. Майльс тихонько вышел и через час так же осторожно вернулся с полной парой дешевого и поношенного, но еще крепкого и по сезону теплого платья для мальчика.