Принц и нищая (СИ)

Было бы проще, если бы они точно знали, кто из благородных может претендовать на роль Правящего — традиционно ими становились только Оларды, но история знала и другие примеры. И никого, кроме детей Анны и Ария, не находили.

Или же те умело скрывались.

Или же у них с Правящим сложилось в принципе не верное представление о причинах, по которым его пытались убить — заговорщиков интересовала вовсе не потенциальная передача власти.

До которой, судя по всему, еще очень далеко.

Изначально они с дядей решили не обнародовать, что Эльтар выжил. Надеясь, что главный заговорщик проявит себя. Но день шел за днем, этого не происходило, потому стало понятно — или тот затаился надолго, или же не поверил в их спектакль. А может и точно уже знал, что Эльтар жив. Кто-то сообщил.

И такое могло быть.

Пусть в Таларии уже давно все было относительно спокойно и незыблемо, но и у них находились жаждущие большей власти. И речь не о сумасшедших отступниках, а о высших, благородных, магически сильных семьях.

Будто они смогли бы её удержать. Будто готовы были забыть, что пять ключевых родов и Правящие — император и его Тень — являлись основой магической силы и процветания империи. И возникли не на пустом месте.

Но, где власть, там всегда будут заговоры.

Доверять, к сожалению, нельзя было никому. Людей, которые точно не предали — и не предадут — было не так много. Даже свою семью Эльтар не мог к таким отнести. Не потому, что они могли бы убить его — родители любили первенца искренне, пусть и по-своему — а потому, что те могли блюсти свои интересы. А значит, невольно навредить императору Гелларду или выдать сведения, которые не должны были прозвучать.

Он был уверен в Рашене — и оставил того следить за портом, за слухами под предлогом починки «Стихийного» и набора и обучения новой команды. Несмотря ни на что, тер Орард надеялся, что еще вернется к роли капитана, которая была ему столь понятна. Притягивала его определенной честностью, что ли. Ну а если нет — передаст корабль полуэльфу окончательно.

Наместнику Сентешу можно было доверять. Тот не имел интересов в Таларии, сила и слава сотарисан была в другом; да и сделал моурави для Императора и Тени не мало. Главе дознавателей Карту верили. Трем закадычным друзьям — Рональду, Ариэлю и Фарнату, которые, волей случая, отсутствовали сейчас в империи. Арию и Анне тер Олард. Илии, конечно…

В этом смысле, точно.

Осознанно или нет, он снова поставил девушек рядом.

Как часто до этого. Может быть потому, что они были похожи? Нет, не внешностью или поведением, даже не сутью… Чем-то, что бесило его в Анне в свое время. А теперь бесило в Илии.

Обе были слишком сильны — во всех смыслах — для женщин. Совсем не такие, как его мать, и сестра, и другие благородные девушки. Обе шли своим путем, огибая общественные принципы и нормы. И плевали на его регалии, внешность, богатство. Вели себя так, будто он был никто, и никем для них стать не мог…

Анна — в прошлом. Илия же в настоящем.

Когда он вспоминал, с каким ужасом Илия восприняла известие о том, что она его невеста, его накрывала волна совсем не добрых эмоций. Девушка разве не должна была быть счастлива, что ей выпал такой шанс? Разве не мечтают все — и благородные, и простолюдины — выйти замуж за принца?

Нет же, перспектива возможного замужества с магом из рода Правящих едва не довела ее до обморока! Будто он — самый распоследний подонок, сродни тем, кто пытался ее убить и изнасиловать на захровом пиратском острове!

Он в какое-то мгновение и правда захотел пришибить её за такую реакцию, раз это не сделали разбойники. И чтобы не показать своих чувств и не разораться, как простолюдин, ушел и постарался к ней больше не подходить.

Конечно, и для него было полной неожиданностью произошедшее, он вообще не представлял себе столь ранний брак. После отказа Анны он был уверен, что не женится еще долго — маги его семьи жили по четыреста лет, и у него была еще прорва времени до момента, как это станет действительно беспокоить двор и Правящих. К тому же, уж точно он не представлял, что его избранницей может стать кто-то вроде Илии…

Но тогда, держа бездыханное тело девушки, он был готов на все, чтобы вернуть ее из-за Пределов. Даже вызвать на бой Стихии! Только он и ее бы погубил этим окончательно, и сам бы погиб — резерв был нулевой. Вот он и закричал, что Илия — его невеста… И ничуть не пожалел, что Стихии затеяли такую игру, вернули ее. Правда, с татуировкой — но жизнь стоила больше.

К тому же, как никто другой он знал — серьезно противиться воле Мироздания, которое давало им рождение, было чревато. Это подрывало основы существования, и даже крохотное действие могло превратиться в камень, круги от которого разошлись бы так далеко, что обрушились на чужие берега… Поэтому он был готов смириться. Не надолго или же навсегда — время бы показало. Но эта… зараза так не считала! Что только подтвердил их разговор за ужином с Сентешем.