Принц драконов

Это зрелище было прекрасным и не правдоподобным, как сон. Она летела с ними и вместе с тем внутри них, этих подрагивавших и плясавших вокруг лучей. Никогда не учившаяся и не умевшая управлять своим даром, но всецело подчинившаяся искусству Андраде, Тобин ощущала себя частью раскинувшегося над землей гобелена из лунных лучей; была вольной птицей; драконом, парящим в ночном небе… Восхищенная, очарованная, она потерялась в образах и цветах, в танце света и тени…

— Тобин!

Она почувствовала смутное недовольство: кто посмел нарушить традицию и прервать молчание? Снова прозвучало ее имя, и что-то больно рвануло Тобин изнутри. Силой возвращенная к действительности, она поняла, что стоит в Пустыне рядом с погребальным костром отца, руки Чейна обнимают ее, а глаза с ужасом смотрят в лицо. Жгучая боль пронзила ее мозг, и женщина застонала, пытаясь дотянуться до той части своей души, которая все еще неслась на крыльях света. Но она была одинока, прикована к земле и горестно вскрикнула, тоскуя по потерянной ею неслыханной, невероятной красоте. И где-то далеко-далеко раздался ответный крик, такой же отчаянный, как и ее собственный; то был голос неизвестного фарадима, понявшего ее муки как никто другой. На смену ярким лучам пришла темнота, и Тобин захотелось заплакать.

— Сьонед! — позвал другой голос, и она слегка удивилась: брат в первый раз произнес имя этой девушки. Тобин раскачивалась, как колокол на ветру; кости стучали друг о друга; каждый удар сердца сопровождался колющей болью в голове. — Сьонед! — снова позвал Рохан.

Но вместо девушки откликнулась Андраде.

— Уриваль, поддерживай ее дыхание! Сьонед, помоги мне!

Цвета усилились, красные, голубые и зеленые иглы глубоко вонзились в ее плоть и кости. Некоторые кололи ее словно шипы, но другие мягко входили в тело, и Тобин поняла, что эти лучи — ее собственные.

Внезапно она ощутила, что лежит навзничь, прижатая к мужской груди, и что чьи-то ладони нажимают ей на ребра, помогая дышать. Это Уриваль, ничуть не удивившись, подумала она. Кто-то стоял на коленях слева и держал ее за руки; не открывая глаз, Тобин догадалась, что это Сьонед. Так же легко она поняла, что справа от нее Андраде. Она откинулась на спину, несказанно усталая и счастливая, что осталась жива.

— Тобин… — прошептал Чейн, и только тут она открыла глаза. Он стоял на коленях рядом со Сьонед, отсветы пламени играли на его лице и плечах. Тобин высвободилась из объятий Уриваля, подняла руку, прикоснулась к щеке мужа и слабо улыбнулась.

— Лежи спокойно! — резко приказала Андраде. — Я не, буду повторять дважды, так что слушай внимательно. Тобин, сегодня ты чуть не потерялась в тени, и если бы Сьонед и я не знали твоих цветов, ты бы умерла. Отныне никогда не смей следовать за «Гонцами Солнца»!

Милар тихо ахнула.

— Ах, вот что… Но как она смогла?

— Разве не ясно? — пожала плечами Андраде. — Мил, у нее есть дар.

— От меня… — Принцесса отвернулась.

— Но это же чудесно! — запротестовала Тобин. — Тут нечего стыдиться!

— Конечно, нечего, — подтвердила Андраде, укоризненно глядя на сестру. — Если бы это было так, ты бы не смогла примкнуть к нам.

— Ее высочество тут ни при чем, миледи, — прошептала Сьонед, опустив голову. — Я одна во всем виновата. Простите меня. Понимаете, все вышло из-за того, что я уже прикасалась к ней. Я… я недостойна носить кольца…

Андраде села на корточки и нахмурилась. Но атмосферу разрядил Уриваль. Он укоризненно покачал головой и сказал:

— Ай-яй-яй! Я тебя этому не учил…

— Значит, она была недостаточно внимательна, — холодно сказал Рохан.

Сьонед вспыхнула. И хотя все удивленно уставились на юношу, никто не дерзнул возразить ему. Потому что сегодня ночью он не был им братом, сыном или другом: перед ними стоял принц.

На сей раз всеобщее молчание нарушила Андраде.

— Чейн, отведи ее в крепость. Пусть отдохнет. Ей понадобится время, чтобы излечиться.

— Но все будет в порядке, — сказал Чейналь таким тоном, словно ничуть в этом не сомневался.

Тобин заставила себя сесть, борясь с внезапным головокружением.

— Перестаньте говорить обо мне так, словно меня здесь нет! Я чувствую себя совершенно нормально.

— Посмотрим, — сказала Андраде. — Чейн, уложи ее в постель. — Она поднялась, взяла Милар за руку и вернулась к костру.

Тобин покорно дала Уривалю поднять себя и передать Чейну. Тот позволил жене сделать несколько неуверенных шагов, а потом подхватил и нес целых три меры, свирепо рыча в ответ на протесты. Тобин оглянулась и увидела, что брат стоит один и сурово смотрит на понурившуюся Сьонед.

Принцесса уснула лишь тогда, когда Чейн положил ее в постель и заставил выпить чашу вина. После долгого поста и тревожной ночи вино сразило ее, как удар кулаком в челюсть. Проснувшись поутру, Тобин увидела, что Чейн лежит рядом и не сводит с нее глаз. Он неистово прижал жену к себе, оцарапав ее небритой щетиной.

— Сучка безмозглая, ты чуть не убила меня, — проворчал он.

Тобин прильнула к мужу, правильно расценив эти слова, как проявление нежной любви, поцеловала его в шею и отстранилась.