Принц для неудачницы

«Вот еще! – Ксения мгновенно сделала строгое лицо. – За кого он меня принимает? Сижу одна в ресторане, вечером, да? Но ничего, сейчас придет Володя, и все встанет на свои места».

Ксения старалась не смотреть в сторону репортера, однако краем глаза она видела, как этот мерзкий тип придвинул к себе стакан чаю, шумно отпил из него и принялся подавать Ксении какие-то неприличные знаки.

Ну это уж слишком! Она гневно повернулась к репортеру, желая таким образом остудить похотливый репортерский пыл… И остолбенела.

В сальном типе она неожиданно узнала Володю. Ксения раскрыла рот, чтобы позвать его, но «репортер» вдруг сделал жуткое лицо. Это было похоже на страшную сказку.

Она не замечала, как молодые мужчины в углу прекратили спор про яхты и очень внимательно смотрели на нее. «Репортер»-Володя продолжал подавать непонятные знаки выпученными глазами. Ксения не выдержала и заплакала:

– Володенька, что с тобой?!

Молодые люди как по команде поднялись и шагнули к ее мужу. Рука того безжизненно упала в карман пиджака.

И тут случилось невообразимое.

Володя вдруг вскочил и прерывающимся голосом выкрикнул:

– Ни с места!.. Стоять!

В руке его блеснула вороненая сталь пистолета. Он медленно пятился к выходу, держа под прицелом двух молодых мужчин. Те замерли, напряженно глядя в пистолетное дуло. Внезапно он споткнулся. Официантка выронила поднос с едой, загрохотавший африканским гонгом.

– На пол всем, я сказал! – Голос Володи дрожал, рука с пистолетом бешено плясала. – Я сказал – на пол!

Молодые люди стали медленно оседать.

Володя допятился до лестницы.

– Три минуты лежать! – просипел он и опрометью бросился вниз по ступенькам.

Молодые люди разом вскочили и кинулись вдогонку.

Внизу хлопнул выстрел… потом еще… Что-то упало. Стукнула входная дверь, и все стихло.

Всхлипывая, официантка собирала битую посуду.

Ксения поднялась и направилась к выходу. Волнение и страх сменило тупое безразличие ко всему.

Она беспрепятственно покинула ресторан и побрела к своей машине.

– Ника, собери вещи. Мы завтра уезжаем.

Вероника сидела за письменным столом и рисовала мультяшные рожицы. На подростковом наречии они назывались непонятным Ксении словом «аниме». От прилежания дочь даже язык высунула. А казалось бы, чего тут сложного? Ведь все одно и то же, на один манер. Круглые, словно в удивлении раскрытые глаза, резко очерченные пряди волос, мини-юбочка и ботинки почему-то высокие на шнурках, подчеркивающие ноги-тростинки.

Сначала Ника до посинения вырисовывает этих куколок, потом так же старательно воплощает свои художества в жизнь.

– Уезжаем? Мам, что за ерунда?..

Ксения молчала, соображая, как лучше растолковать дочке, какая ерунда приключилась в их семействе, а Ника продолжала болтать, изображая складки на мини-юбке очередной анимешки:

– Слышала, в «Подземном городе» распродажа… Платье-баллон всего одиннадцать тысяч, а было шестнадцать с копейками…

– У тебя уже есть платье-баллон.

– Белое! Я в нем как невеста! Как дура!..

– Если как дура, нечего было покупать.

– Это сейчас я как дура, а летом белое – самое то…Ты, кстати, куда хочешь ехать? В Египет? В Тунис?

– Ты не поняла, Вероника. Мы переезжаем. На старую квартиру.

– Отстой, мам! – Ника отшвырнула карандаш и резко обернулась к матери. – Чего мы там забыли?

– Я бы не так ставила вопрос.

– Мам, ну пожалуйста! Ты можешь по-человечески говорить?

– Что тебя не устраивает? Ты уже большая – шестнадцатый год. Представляешь, наверно, что жить в «Гринвуде» дорого.

– Зато прикольно! – Ника схватила с кушетки громадную желтую подушку, сшитую в форме сердца, и подбросила ее вверх. – У меня здесь собственная комната. И гардеробная. И бассейн. А в старой квартире у нас шкаф был один на двоих и Кирка вечно запихивал куда попало мои вещи… нет уж, мамочка, никуда я не поеду.

– Ну послушай, девочка моя, – вздохнула Ксения виновато. – Если бы все в этой жизни зависело от наших желаний…

– Да? Значит, от наших желаний ничего не зависит? – Ника пересела на кушетку рядом с матерью и строго заглянула ей в глаза. – От моего желания? От Киркиного? Так?..

– Ну в данной ситуации так.

– Значит, все зависит от твоего желания?

– Почему от моего, Ника?

– Потому что ты решила бросить папу и прихватить нас с собой, как бессловесных животных! Так учти: никуда мы не поедем! Нам и здесь хорошо.

Ксения горько усмехнулась:

– Дело совсем не в этом, дочь.

– А в чем же тогда?

– Знаешь пословицу такую: по одежке протягивай ножки? Это о нас. Мы больше не можем оплачивать жизнь в «Гринвуде». Платить за землю, за охрану, за коммунальные услуги, помощникам по хозяйству… Ну я не знаю, на это уходят тонны денег – целое состояние!

– Странно!.. – произнесла Ника не спеша. – И с чего это ты стала рассуждать про деньги? Сама же говорила недавно: всем, что у нас есть, мы обязаны папиному бизнесу, а ты в своем издательстве…

– Вот именно! Я в своем издательстве зарабатываю копейки, и поэтому нам придется переехать на старое место.

– Подожди-ка! Но ведь этот коттедж наш все равно! Живем мы в нем или нет – платить рано или поздно придется.