Принц Ардена

Рэндалл снова и снова прокручивал в голове слова этой проклятой северянки. Внутри кипел гнев, поднимая опасные языки пламени к самому сердцу и пробуждая демона. Демона, который, почуяв слабость своего хозяина, взбесился и начал крушить свою темницу. Демона, который одерживал победу. Все полыхало адским огнем, и Рэндалл был не в силах противостоять ему. Свернув в южное крыло замка, он с ноги открыл первую попавшуюся дверь и прошел в помещение, которое оказалось спальней его матери.

Ее голос всплыл в его сознании: «Ты ни в чем не виноват, сынок».

Но эти слова были крошечной каплей в горячей лаве по сравнению с другими:

«Ты бастард! И это ты разрушил жизнь своей матери!»

«Ничто не изменит того факта, что ты – бастард, которого я презираю и никогда не полюблю!»

Он посмотрел на свои трясущиеся руки. Медленно подошел к книжному шкафу и, схватив фарфорового ангелочка, швырнул того в стену. Фигурка разлетелась на сотни осколков.

На короткое мгновение ему стало легче дышать. А затем эмоции захлестнули его с новой силой. Эмоции, которые он с детства учился сдерживать и которым не позволял брать над собой верх, которые были спрятаны в глухой тюрьме его сердца. Те самые эмоции, которые Рэндалл считал порождением своей грязной бастардовой сущности.

Вслед за статуэткой в стену полетела увесистая ваза, розы в которой еще не успели засохнуть. Рэндалл вдохнул полной грудью и, подстегиваемый рвущимся наружу гневом, швырнул очередную фарфоровую фигурку. Сила его удара в этот раз была такой мощной, что осколки долетели до него и порезали щеку.

Это только больше раззадорило его. Он схватился за тяжелую ткань темных штор и потянул ее вниз, выдирая из стены гардину, которая с громким стуком упала поверх бархатистой ткани и подняла в воздух облако пыли.

Рэндалл не соображал, что делает. Он позволил гневу и обиде пожирать себя изнутри, и это приносило ему странное мстительное удовольствие.

«Да, глупец, ты это заслужил, – говорил с ним внутренний демон. – Неужели ты правда надеялся на чью-то искреннюю любовь? Неужели правда думал, что она тебя полюбит? Глупец! Какой же ты глупец!»

Переступив через груду обломков, бывших ранее бюстом одного предка, Рэндалл вернулся к книжному шкафу и одним уверенным движением опрокинул его. Грохот от падающей мебели эхом разнесся по всему этажу, поэтому он даже не удивился, когда дверь в покои отворилась.

Тяжело дыша, Рэндалл осматривал учиненный погром и размышлял, что еще он может разбить или сломать, пока его взгляд не встретился с напуганными зелеными глазами.

– Рэндалл. Что с тобой? – Прижимаясь к стене, Нора обошла поваленный шкаф, приблизилась к принцу и коснулась его пораненной щеки. – Что произошло?

Он посмотрел на нее отрешенным взглядом, затем спросил:

– Ты меня любишь, Нора?

Служанка округлила глаза.

– Рэндалл, бога ради, скажи, что происходит? Это из-за разговора с княж…

– Я задал вопрос, – оборвав девушку на полуслове, прорычал он.

– Конечно, люблю, ты ведь мой лучший друг. Почему ты спрашиваешь?

– Неважно. Уходи, – рявкнул он, откидывая ее руки, что гладили его лицо.

– Рэндалл…

– Я сказал, убирайся!

На лице Норы застыло изумление вперемешку с обидой.

– Вас ждут воины, Ваше Высочество. Все готово к походу, – сухо сообщила она и вышла из комнаты.

И когда дверь за ней закрылась, Рэндалл почувствовал, как вместе со служанкой его покинул и гнев. Он остался наедине с разъедающей все изнутри болью.

В его голове промелькнула мысль, что если Аврора в самом деле будет молиться, чтобы он не вернулся домой, то, наверное, всем будет лучше, если ее молитвы будут услышаны.

Глава 39

Июнь нагрянул в Арден шквалом восточного ветра и нескончаемыми ливнями. Аврора сидела у окна в тонком платье и, стараясь не ежиться от холода, вышивала на темно-синей мантии шелковой серебристой нитью узор.

Она могла бы приказать слугам разжечь камин, чтобы, устроившись в уютном кресле подле, работать под успокаивающий треск горящих поленьев, но она не могла сдвинуться с места. То и дело поглядывала на то, как крупные капли дождя тарабанили по окну, а длинные ветви старого вяза, росшего рядом с замком, жалобно скребли по стеклу и стучали о ставни. Такая промозглая погода, по мнению Авроры, была гораздо хуже северных морозов.

– Ваша Светлость, накиньте на плечи шаль, вы заболеете. – Нора бесшумно прошла в ее покои с увесистым подносом в руках и суетилась возле стола, раскладывая столовые приборы для обеда.

– Мне не холодно, – соврала Аврора, не отвлекаясь от вышивки.

– Пообедайте, пока еда горячая, Ваша Светлость.

– Спасибо, Нора, ступай.

Служанка направилась к выходу. Когда та уже подошла к двери, Аврора не сдержалась и окликнула ее:

– Нора, нет ли вестей?