Princeps Omnium

Такого рода акт творения явился прообразом практически каждого кровавого ритуала. В космогонических представлениях практически всех культур фигурирует особое время, "дни творения". То была эпоха, когда все было возможно, когда совершались самые невероятные метаморфозы, и любая работа могла быть исполнена не примитивно физически, а благодаря магическим приемам. Творческая энергия, излившаяся на мир вначале, при расчленении Левиафана, постепенно оскудевает: иссякают ресурсы, слабеет сила магов. Для восполнения этой убыли самые древние слои подсознания толкают к повторению тех действий, что привели к созданию Мира. Вакханалия, из которой вытекает зарождение Нового Мира, соответствует Первобытному Хаосу. И родившейся Мир пьет не молоко Кибелы — это диета не для него, а для его питомцев, он пьет кровь Левиафана, он рождается из него как «чужой», через убийство своего родителя. И эту драму, эту роль, повторяли на алтаре добровольные и подневольные актеры во имя поддержания и омоложения Мира. И это обставляется соответствующими декорациями: мировая ось, алтарь, символизирующий центр Мира, сингулярность "Большого Взрыва", звездный купол, магический круг, отделяющий Космос от Хаоса…

И роль эта доставалась не только людям, но и богам. Очень яркий пример — тантрическая богиня Чиннамаста, связанная с кровью как жизненной силой. В руках она держит змею и собственную отрезанную голову. Три потока крови, бьющие из шеи, питают двух стоящих тут же йогини и собственную голову. Чиннамаста распределяет жизненную энергию между всеми существами. Тут же вспоминается образ, рожденный на другом полушарии Земли — мексиканская богиня Коатликуэ. То была богиня земли, мать главного бога Ацтеков, персонифицирующего Солнце. Самое известное ее изображение представляет ее с отсеченной головой и фонтанирующей двумя потоками, приобретающими форму змей, кровью.

Имеется отголосок этого мотива и в описаниях Дьявола. Согласно некоторым описаниям, Дьявол на шабаше воспламеняется и сгорает дотла. Пепел растаскивается ведьмами для приготовления всяческих снадобий. А Дьявол возрождается вновь, посвежевший и обновленный.[314]

Сюда же относится и смерть и воскрешение богов младшего поколения, связанных, как правило, с плодородием и загробным миров: Усир (по-гречески — Осирис), Адонис, Иннана и др. и связанные с этим ритуалы — это уже вторичное использование сюжета.

Можно еще сказать о том, какое отношение имеет к Левиафану Ад. Очень часто Ад (= Бездна) воображался как пасть Левиафана, что послужило вдохновляющей идеей многим архитектурных элементов. В качестве пасти чудовища оформлялись порталы, гроты и т. д. Причем эта деталь, конечно, встречается не одной культурной традиции.

Но не повсеместно акт творения воображался таким кровопролитным, хотя архетипическая идея окроплять кровью начинание и строить на крови чрезвычайно сильна… Но, тем не менее, кое-где постарались смягчить драму. Например, вместо расчленения выступает разлучение. Один из мифов о творении в Полинезии повествует о том, что сначала Земля и Небо лежали, слипшись, и порожденным ими богам было тесновато между двумя тушами. Вот и разодрали они объятия своих родителей, сотворив пространство между ними.

И Книга Еноха содержит мотив отделения друг от друга Левиафана и Бегемота, которые в состоянии первоначального Хаоса были слиты воедино.

Упомянутый Бегемот — также очень древний космогонический персонаж, чей архетип тесно переплетается с архетипом Левиафана так, что от культуры к культуре они имеют пересекающиеся черты. Он — олицетворение стихии Земли и известен также как Белиал. В Мексике чудовище Тлальтекутли, расчлененное ради сотворения мира, олицетворяло именно Землю. И обезглавленная богиня Коатликуэ, как мы помним, тоже.

Имя Бегемот древнее, специалисты углядывают в нем египетские корни. Однако, оно менее применимо в наши дни по сравнению с Белиалом ввиду осадка пошлости, накрывшего его. Средневековые составители демонологических реестров обычно не блистали умом и эрудицией. И вот, Бегемот у них получается один из демонов, олицетворяющих грехи, конкретно — курирует обжорство. Таким он представлен, в частности, в «Магусе» Баррета. И видок у него отдаленно напоминает индуистского Ганешу — толстопуз с головой слона. (По сути сравнение с Ганешей не зазорно, бог мудрости как-никак). Далее это название получили эстетически неприятные африканские животные. Ну а о том, для кого использовал это имя Михаил Булгаков, мы лучше вообще промолчим.

В противоположность этому имя Белиал (или Велиал) прежде имело не столь выдающееся значение. Оно мелькает лишь иногда в ведьмовских процессах.[315] У Вондела этот демон — хитрюга и дипломат. Но это совершенно другой архетип. Ему больше подходит та роль из Книги Иова, где Сатана ловко манипулирует волей всевышнего, побуждая его действовать в нужном ключе.