Princeps Omnium

Парменид. Далее, если бы единое обладало какими-либо свойствами, кроме того чтобы быть единым, то оно обладало бы свойством быть большим, чем один, что невозможно.

Парменид. Следовательно, если единое никак не причастно никакому времени, то оно не стало, не становилось и не было прежде, оно не настало, не настает и не есть теперь и, наконец, оно не будет становиться, не станет и не будет впоследствии.

Аристотель. Совершенно верно.

Парменид. Но возможно ли, чтобы нечто было причастно бытию иначе, нежели одним из этих способов?

Аристотель. Невозможно.

Парменид. Следовательно, единое никак не причастно бытию.

Однако если рассмотреть всеобъемлющую целостность мира как Universum, то вывод следует совершенно другой:

Парменид. Что же? Не есть ли не-единое часть единого? Или и в этом случае не-единое было бы причастно единому?

Аристотель. Было бы причастно.

Парменид. Следовательно, если вообще это — единое, а то — не-единое, то единое не может быть ни частью не-единого, ни целым в отношении него как части; и, с другой стороны, не-единое тоже не может быть ни частью единого, ни целым в отношении единого как части.

Аристотель. Конечно, нет.

Парменид. Но мы говорили, что вещи, между которыми нет ни отношения части к целому, ни целого к части, ни различия, будут тождественными между собою.

Аристотель. Да, говорили.

Парменид. Но если дело обстоит так, не должны ли мы утверждать, что единое тождественно не-единому?

Аристотель. Должны.

Парменид. Следовательно, выходит, что единое отлично от другого и от себя самого и в то же время тождественно ему и самому себе.

Перефразируя и осмысливая, можно легко прийти в выводу, сказанному ранее: в крайних проявлениях Единое (как Deus[249]) и Иное становятся тождественными, приводя к Абсолюту несуществования, как бы это не называть — Порядок или Хаос. В существующей же реальности они взаимопроникают друг в друга, тем не менее, оставаясь обособленными — как иллюстрация хорошо подходит монада инь/ян.

Интересно отметить, что сущность Единого и Иного, несмотря на всеобщность по отношению к миру, проявляется по-разному. Впервые на это обратил внимание Платон все в том же "Пармениде":

Другое — не-единое — есть другое, надо полагать, потому, что имеет части, ибо если бы оно не имело частей, то было бы всецело единым.

Таким образом, согласно Платону, Единое обладает целостностью и неделимо на части,[250] между тем, как Иное, будучи тождественным Единому (как в плане «мощности», так и «вездесущности», так и необходимости для существования бытия), как раз имеет части, то есть дискретно.

На первый взгляд, это можно назвать противоречием — как может присутствовать везде то, что не является целым, тождественным этому "всему"?

Образно это выразил Алистер Кроули, что мы и обсудим в следующей главе.

Qelhma: взгляд мистиков на Единое и Иное

Но прогресс есть прогресс, и прогресс есть восторг — постоянный, ошеломляющий, […] А посему восстань, как я восстал.

Liber a'Ash Vel Capricorni Pneumatici. Sub figura CCCLXX.