Принадлежащий мне

Я почувствовала резкий приступ тошноты. Эти девушки обсуждали Блейка, словно он был куском мяса, и, кажется, всерьез полагали, что единственным препятствием, удерживающим его от секса в туалетной кабинке с незнакомой девицей, был факт присутствия его девушки, которая, как им нравилось думать, была больна.

Кровь зашумела у меня в висках, и я буквально вывалилась из кабинки. Перед зеркалом стояли те самые девушки, что хотели получить автограф Блейка на своих силиконовых буферах.

-Ноа и Феррис пришли сюда со своими женами, -прошипела я, тыча пальцем в их сторону.-И они в жизни не взглянут на таких дешевок, как вы. К слову, я не больна анорексией, и могу съесть целую пиццу в час ночи, при этом не поправившись ни на грамм. А сколько пришлось голодать вам, чтобы влезть в эти крошечные платья?

Переведя дух, я язвительно добавила:

-И у Хантера действительно огромный. Жаль, вам никогда этого не узнать. У моего парня аллергия на фальшивые сиськи.

Рты девушек удивленно распахнулись, и я, не дожидаясь, пока они опомнятся, вылетела из туалета.

Оказавшись снаружи, я обхватила себя дрожащими руками и прижалась лбом к стене. Что это сейчас было? Подобный всплеск ярости был совершенно мне несвойственнен.

-А ты молодец.

Я обернулась. Передо мной стояла привлекательная молодая женщина лет тридцати.

-Джессика Фэррис,- представилась она.-Мне понравилось, как ты поставила этих хищниц на место.

Я с благодарностью на нее посмотрела. Хоть кого-то впечатлил мой выпад.

-Айви Левин.

-Наслышана о тебе.

-Все что пишут в интернете неправда,-быстро сказала я.

-Я вижу, -усмехнулась Джессика.-Давай вернемся к нашим мужчинам.Твой Блейк и, правда, горяч как адское пекло, а эти две стервы далеко не единственные охотницы за знаменитостями на этом мероприятии. Держи ухо востро, девочка.

Вот так, благодаря моей случайной вспышке гнева, я была принята в закрытый клуб жен баскетболистов Нью-Йорк Никс.

21

Иногда я задавалась вопросом, что такое счастье. Раньше я считала, что счастье это когда в жизни происходит что-то особенно яркое, короткие мгновения, которые заставляют сердце учащенно биться, а разум парить над землей. А недавно я поняла, что счастье-это состояние души. Когда ты просыпаешься утром, и невольно улыбаешься светлому чувству, которое наполняет тебя, чувству любви ко всему окружающему: будь то дымящаяся чашка кофе, ласковый луч солнца, или спешащий куда-то случайный прохожий. Все это сливается в идеальную картину, и ты вдруг понимаешь, что у тебя все очень прекрасно, и никакая мелкая неприятность не изменит этого. Когда ты наполнен любовью, весь мир вокруг звенит ею.

И все это знание пришло ко мне благодаря ему, моему черноволосому красавцу, который в данный момент спал рядом. Я с нежностью посмотрела на его лицо, которое во сне выглядело таким открытым и беззащитным, и тихо вздохнула. Блейк был всем, о чем я когда-либо мечтала.

-Я слышу, как тяжело ты дышишь, Айви. Ты похожа на маньячку. Прекращай на меня глазеть, -пробормотал Блейк, закидывая на меня руку.

Я подавила смешок и погладила его лицу.

-Тебе пора вставать, соня. Через два часа нам нужно быть у твоих родителей.

Всю неделю я храбро делала вид, что совершенно не переживала перед визитом к родственникам своего парня. Наша первая и пока единственная встреча прошла не слишком хорошо: Райан Хантер застал нас с Блейком целующимися, и после выгнал его из дома, пригрозив лишить наследства, если тот не положит конец нашей связи и не женится на Тессе. Все это давало мне основания предполагать, что Оливия Хантер вряд ли выйдет навстречу с распростертыми объятиями и назовет меня своей дочкой.

Тем не менее, я решила во что бы то не стало сгладить первое негативное впечатление о себе, и постараться завоевать расположение мистера и миссис Хантер. Для меня было очень важно, чтобы Блейк помирился со своей семьей, и они, в конце концов, поняли, что увиденное ими на дне рождении не было обычной интрижкой, и дали нам свое благословение.

В назначенное время мы подъехали к дому на Лонг-Айленде, где Блейк провел большую часть свой жизни. Это был роскошный особняк в колониальном стиле с видом на озеро, где на  вымощенном брусчаткой дворе журчал фонтан. Я догадывалась, что у семьи Хантер было достаточно денег, но не предполагала, что настолько.

Прежде чем позвонить в дверь, Блейк сжал мою руку:

-Помни, ты великолепна, и я люблю тебя.

Я нервно улыбнулась ему в ответ. Если бы я не знала его чуть лучше, то подумала, что он совершенно не волновался перед встречей с отцом.

Дверь распахнулась, и на пороге показалась мать Блейка. Она была одета в бордовое платье-футляр ниже колена, ее темные волосы уложены в причудливую улитку. Оливия Хантер выглядела воплощением элегантности.

-Блейк, - радостно всхлипнула она, и кинулась на шею сыну. Он пробормотал что-то невнятное и сжал ее в объятиях.

Я смущенно замерла на пороге. Вид растроганного Блейка, обычно такого уверенного в себе и спокойного, в объятиях плачущей матери тронул мое сердце, и я украдкой вытерла скатившуюся слезу. В последнее время я стала очень сентиментальной.