Примула. Виктория

Королева каждое утро отправляется на прогулку верхом. Браун ведёт белого пони в поводу. Королева съедает утром порядочный брекфаст — овсяную кашу, холодную куропатку, хлеб с маслом и кофе со сливками. По лицу королевы слабым солнечным бликом скользит то и дело некое подобие довольной улыбки.

Теперь королева и вовсе не желает покидать Балморал. Каждую неделю королева в сопровождении Брауна отправляется в одну близкую к замку деревню, где живёт с семейством старший брат Джона, Арчи. Королева проходит по выметенным чисто-начисто плитам двора, поднимается по каменным ступенькам узковатой лестницы... Королева улыбается. Мэгги, жена Арчи, склоняется в дамском поклоне. Мэгги разряжена в тёмнокофейное платье, с полосками алого бархата у шеи и на рукавах. Митенки не скрывают красноты пальцев, набрякших грубых пальцев женщины, которой приходится и стирать, и стряпать. Но в ушах Мэгги золотые серёжки в виде маленьких круглых подвесок. Поверх платья Мэгги надела чёрный жакет, отделанный чёрным стеклярусом. Мэгги — баба добродушная и беспечная. Королева отнюдь не считает её вульгарной. Королева — не поклонница утончённости. Здоровое чутьё подсказывает ей, что государство, её государство, держится простыми хорошими правилами.

Королева садится за стол, во главе стола она сидит в старинном деревянном резном кресле. Она в чёрном, но она улыбается. Она с аппетитом ест перловый суп, варёную сельдь и овсяные блины с сыром. На дворе взывают громко и певуче волынки, украшенные белыми и красными шерстяными кисточками. Волынщики в высоких чёрных меховых шапках дуют в трубки этих занятных и действительно народных инструментов. На дворе — танцы. Королева танцует, держа Джона Брауна за пальцы обеих вытянутых рук. Все танцуют. Волынщики играют. Загорелое лицо Джона Брауна чуть тронуто улыбкой белых хороших зубов. Лицо его, как лицо любого мужчины, искренне улыбающегося, обретает некоторую детскую открытость... Сильные сочные тёмные губы выступают из гущи небольшой темно-каштановой бороды...

Королева выпивает кружку эля, имбирного эля. О Брауне идёт молва, что он — не дурак выпить и не одну бутыль можжевеловой водки в себя влил... Ну, то есть в течение всей своей жизни!..

Самая нравственная правительница Альбиона слушает с улыбкой весёлого снисхождения шотландскую балладу, не находя в сюжете и в словах ничего непристойного. И она права!..

Наследница-дочь на охоте была,
Пелёнок с собой она в лес не взяла,
А ночью ребёнка в лесу родила
И в свой завернула передник.

Передник был соткан из чистого льна,
Из белого, тонкого сшит полотна.
Так вот малыша завернула она
В свой белый голландский передник.

В ту ночь пировал в своём замке старик.
Из бочки струилось вино, как родник.
И вдруг среди ночи послышался крик
Того, кто завернут в передник.

— Какой там ребёнок кричит во всю мочь
На той половине, где спит моя дочь?
Его унесите немедленно прочь.
А ну, разверните передник.

— Да, это ребёнок, а я его мать,
И, значит, он будет вас дедушкой звать.
Отец его будет ваш преданный зять,
А он — ваш достойный наследник.

— Да кто он такой — из дворян, из крестьян,
Тот дерзкий, что обнял твой девичий стан?
Кому только нужен крикун-мальчуган,
Завёрнутый в этот передник?

— Мой будущий муж в Эдинбурге живёт.
Он первым из первых в столице слывёт.
Он золотом шитый наряд мне пришлёт,
Узнав, кто завернут в передник.

— Послушай-ка, дочка, твои терема
И все мои башни, дворы и дома,
Амбары с мукой и с зерном закрома
Получит мой внук и наследник,
Завёрнутый в этот передник!..

* * *