Прими свою тень

Пары волвеков создаются один раз, тем более это верно для Первого. Для вожака, настраивающего весь род и несущего полноту ответственности за дар стаи и, порой ведь думается и так, за ее проклятие - единое сознание. Отец не мог позволить каждому волвеку корчиться от боли, со-чувствуя вожаку. И перешагнуть через ужас того дня долго не решался. Потому что перешагнуть - значит, забыть хотя бы часть прошлого. Он тоже был в мобиле и оттуда - вместе с сыном и подругой жены - старался смягчить удар и сохранить шанс на выживание самой своей дорогой и любимой, матери Йялла. Увы… Волвеки скроены крепко, тем более лучшие из них. Перепад давления, чудовищный холод, удар, довольно длительное пребывание без сознания в воде, огромная кровопотеря, переломы - все это не убило вожака. И было заведомо непосильно для его жены, принадлежавшей к расе людей. Для его первой жены. Он не хотел возвращаться в мир один. Даже к взрослому сыну, даже к стае…

Йялл кое-как отгородился от воспоминаний и сердито ткнул в консоль, подтверждая согласие с режимом посадки на автопилоте. Дурацкие правила. После той аварии ввели массу ограничений - нелепых, но обязательных к исполнению. Три дня проверяли все высотные мобили, еще полгода собирали по кусочкам тот самый, погубивший маму. Волвеки ныряли у побережья круглосуточно, остервенело рыли донный ил, не доверяя технике. Их чутье действительно сложно заменить самыми современными приборами. И все же тогда не нашли ни малейших внешних причин аварии. Этими словами осторожные члены Совета заменили более рискованное для межрасового мира определение - подозрение на убийство. Отца полгода буквально собирали, сращивали и сшивали заново. Все, кто мог и должен был, прилагали усилия. Но больше иных - Тиэрто, лучший медик тогдашнего и нынешнего Релата; Риан - древнейший айри и наставник снавей. А еще Тайя, снавь, любимая ученица Риана.

Отца спасали всем миром. Я, Йялл Трой, одиночка, спасался сам. И, как понятно теперь, так и не смог до конца изгнать боль, жгущую веки и рвущую душу. Весь полет над побережьем - сплошная боль. Нет полета, только падение. В отчаяние прошлого, в невозвратность утраты, в ужас бессилия. Я, такой могучий и рослый, сын и опора рода - не смог сделать ровным счетом ничего. Только попрощаться и принять последнюю боль. Маме было невыносимо, чудовищно больно. И я корчился, задыхаясь. Как могло такое случиться: здесь, под густым синим небом, в замечательно плотной атмосфере Релата, погибнуть от недостатка кислорода, от чудовищного перепада давления? Там, на Хьёртте с его редкой атмосферой, угроза для людей есть, но приняты все меры в накрытых куполами городах и на внешних пространствах. За полтора века никто не пострадал, хотя над поселениями метеориты пробивают купола не так уж редко. Да и тектоника порой дает о себе знать… Но мама погибла здесь. Ушла невозвратно, и даже в памяти стаи я не могу прочесть ее след. Ведь я - одиночка…

Под днищем мобиля скрипнула мелкая мраморная крошка старомодной посадочной площадки. Йялл заставил себя разжать кулаки, начал приводить по возможности в норму выражение лица, мысли и, тем более, эмоции. Волвеки отдали свой остров-представительство координатору провинции Вендир, северной на этом континенте, чтобы не видеть каждый день побережье. Никто из семьи Трой не желал из окон своего дома наблюдать посадку мобилей со злосчастного маршрута. Отец вообще пытался уйти в пески и жить тихо. Но волвеки со свойственным им упорством не допускали даже мысли о возможности смены вожака…

В стенку мобиля, снова ставшую прозрачной в результате исполнения требований по режиму посадки, застучали усердно, часто и резко. Йялл даже вздрогнул от удивления. Разблокировал двери. Подумал мельком, что он явно пропустил торжественную встречу, увлеченный мыслями и старой болью.