Прими свою тень

Ялитэ лег на массажный стол и блаженно расслабился, допуская волвека в сознание глубоко и полно. Приятно до головокружения ощущать двоение личности. Отдавать часть проблем и сомнений. Впитывать чужую молодость с ее непоколебимой уверенностью в том, что все будет хорошо, что жизнь вымеряется рассветами, а не закатами. Что здоровье огромно и бесконечно, а утомление, и свое и чужое, лишь мимолетная тень, которую легко смахнуть, прогнать. Ром уже запустил перестройку себя на лечение: чувствуется, как греются ладони, скользят над кожей без касания, гонят волну странного электрического резонанса. Иначе не сказать, хотя научности в словах и нет. Каждый малый волосок на коже встает дыбом, тепло и покалывание движется в контуре больших ладоней. За ними следует прохлада окончательного расслабления. Еще один вздох - и он, айри, окончательно утратит способность контролировать тело. Станет бескостным и послушным.

Горячие ладони легли на затылок, тепло струйками стекло ко лбу, укололо виски, тронуло глазное дно. Боль сдалась, растаяла, по капле ушла… Волвек тихонько, едва слышно, зарычал, формируя то, что создал живший в первом поколении свободной стаи Ясень Орри, назвав звучанием здоровья.

Теперь иглы - имитация укусов хчел. Можно было бы, само собой, взять и пчелиный яд, но вероятность аллергической реакции на него гораздо выше, чем на хчелиный, потому использование в высокой дозировке запрещено. Ром, судя по тому, как горит спина, хчелиного яда не пожалел. Опять рычит, волны тепла катятся, уносят все глубже в уютный мрак отдыха. Почти невозможно помнить себя и оставаться хотя бы немного директором Ялитэ… Разве что на те самые пять процентов, о которых только что было сказано Лорри. Волвеки свято чтут личное и не вторгаются в эту сферу. Собственно, их деликатность людям непонятна: читать окружающих и не лезть в душу? Вот уж кто не способен отказаться от права покопаться в чужих тайнах и поискать грязное и с душком, так это люди…

- Директор, у вас явные изменения в закрытом поле, хороший такой, достаточно ровный прогрев с откликом, - сообщил волвек нечто окончательно непонятное. Осознал свою ошибку: - Ах, да, вы же столько раз спрашивали, как мы формируем пары. И не уловили ответ в его правильном виде. Если прогрев неровный, но с откликом, это детская влюбленность по-вашему. Или по-людски? Я слегка путаюсь. Пока мне не исполнилось сорок, я влюблялся раз десять взаимно и удачно, с откликом то есть. Ухаживал. Даже переселялся в общий отдельный дом. Но тепло не выравнивалось, мы расставались. Семья - важнейшее дело в жизни. Очень сложно зажечь ровный огонь.

Волвек помолчал, его жесткие пальцы уверенно щелкали позвонками 'жертвы', мяли мышцы, тянули, мелко и подробно разбирали. Ощутив незавершенность темы и концентрацию внимания, Ром продолжил обсуждение:

- Потом я начал учиться по второму разу в техническом Акаде. Встретил Хэйн… Если мы влюбляемся, то всегда в ровесников - общаться проще, темы близкие, уровень знаний, все прочее. А вот когда семью строим, возраст уже неважен. Хэйн старше меня на пятнадцать лет. И на сто лет мудрее. Она снавь, у нее душа зрячая. Никогда бы не рискнул в нее влюбиться.

Шея хрустнула на редкость звонко, волвек довольно хмыкнул. Резко запахло свежестью, холод нового масляного состава облил кожу: Ром перешел к следующему этапу воздействия, успокоению и отдыху. Пальцы заскользили по коже в полкасания, бережно.

- Мы два года - семья, - гордо сообщил Ром, снова вернувшись к теме. - Жаль мне людей. Они нас не понимают, мы - их. И не разберемся ведь, наверное, никогда… Вчера одному чуть руку не сломал. Взялся утверждать, что моя жена кому-то там улыбалась. Я ему доходчиво объяснил: семья незыблема именно потому, что мы прилагаем усилия, поддерживая ровность горения огня. Это большая и важная работа. И у людей было бы все толком, если бы они осознавали, что именно работа, что взаимная. Так нет, сами тунеядцы, а к другим в закрытое поле лезут. Как им растолковать, что общее больше отдельного? Хэйн теперь немножко пилот. Я самую малость снавь. Люди смысл слова 'союз' не знают. Нормальный который, наш, стайный. Эх, его счастье, что я женат, норов чуть смягчился. Ведь год назад сломал бы сгоряча тонкую его кость, клянусь великим гроллом… Теперь ваша спина мне нравится, директор. Ровная и без всяких попыток сутулиться. Так славно по ней течет это… не знаю на вашем названия, ыр-р по-нашему.

- Спасибо, - прошептал Ялитэ, постепенно отделяясь от сознания волвека и обретая контроль над своим телом. - Так что там с моим закрытым полем?