Прими свою тень

'Та девушка, которую в давние времена звали Гашти, - улыбнулся Риан, смежив веки, - была воистину чудовищем'. Она осознавала преимущества, предоставляемые обликом беззащитной и наивной красавицы. Со змеиной вкрадчивостью управляла людьми, подчиняя их без грубости и открытого противостояния. Не боялась признать собственную готовность распоряжаться и ставить важное для себя выше ценимого иными. Обе стороны ее 'я' сосуществовали в гармонии. Гашти знала, насколько она змея и до какой степени ядовита. Не жалила без причины и не щадила, пытаясь остаться добренькой. Настоящая женщина народа волвеков…

Сейчас пустыня иная. Здесь, в невыносимой, по меркам людей, жаре, расположился второй из двух городов волвеков на Релате. Филиал Акада биологов и генетиков, работающий с живыми организмами Хьёртта. Темная слава мертвых песков покинула Кэ-рабих. Ее красоту каждый день вбирают желтые глаза гроллов, и эхо их сознания порождает новые, не менее странные миражи. Риан с тоской глянул вниз, на мелькнувшие мозаикой теней низкие строения города. Сюда он прилетел бы и остался надолго, чтобы просто бродить и наблюдать, всматриваться, слушать. Увы… Все его ученики полагают слова о старости игрой и даже ширмой, за которой лукавство наставника скрывает истину, ведомую ему одному. Ошибаются. Он и правда стар, живет последнюю сотню лет и точно знает это. Вынужден торопиться. Доделывать, доучивать, раздавать старые долги и остерегаться копить новые. Не получится тихо отдохнуть в городе волвеков. Надо лететь к очередному ан-моэ, пожелавшему стать великим без приложения сил к духовному росту. Жажда власти - такое понятное и очень людское свойство, в полной мере характерное и для народа айри.

Не зря Йенхо выкупил древнюю крепость в горах Тигара. Неприступные скалы, аскетичная архитектура и удобный обзор, отсутствие соседей, фиолетовое небо высокогорья. Высота над уровнем моря - пять тысяч метров. Достойно высшего… пусть и бескрылого, по нынешней его природе.

Риан оповестил о своем прибытии заранее, со всеми необходимыми по этикету иерархии айри церемониями. Его ждали, точно зная и время, и цель визита. Указали подсветкой место посадки, провели до контакта с землей на автопилоте, мягко и бережно. Когда дверь мобиля скользнула, открывая обзор на внутренний двор замка, в десяти шагах от посадочной площадки уже стояли, склонившись почтительно и церемонно, двое служителей, айри из числа ближних.

- Принимать вас - честь. Ан-моэ отдыхает на террасе, чтимый Аэртоэльверриан, - еще ниже согнулся младший из айри, выговаривая полное имя гостя. - Желаете испробовать чай? Могу предложить 'серебряные цветы полуночи' или исполнить иное ваше пожелание.

- Цветы так цветы, - не стал усложнять ситуацию Риан. Улыбнулся уголками губ и добавил подобающее по этикету: - Почту за честь разделить уединение ан-моэ, не нарушая привычного течения жизни достойного дома.

Айри выпрямился и с сомнением покосился на гостя, не забывая излучать всем своим видом вежливое почтение. Сознание плотно закрыто и отгорожено доступными его опыту щитами. Все равно очевидно: не верит, что прибывший сможет не нарушить течение жизни. Осуждает, мучительно разрываясь между уважением к возрасту и статусу гостя - эрто, живого гения - и его ролью никчемного одиночки, отрицаемого иерархией. Да и поведение ан-моэ красноречиво: принимает гостя не в доме, а на террасе. Другой бы, едва узнав, отменил визит, оскорбленный неуважением. К тому же нанесение обиды тонко и изящно подчеркнуто предложением убогого местного чая…

Риан улыбнулся шире, шагая вверх по ступеням древней каменной лестницы, отполированной несчетным множеством путников за века, прошедшие с момента ее создания. Какие мелочи занимают его родичей! И смешно, и грустно, и примитивно просто в опознании…

- Девятьсот лет назад, - тихо и повествовательно сообщил он, - здесь была обитель воинов, последователей великого мастера врачевания.

- Воинов или врачей, осмелюсь уточнить? - не удержался от любопытства айри, шедший рядом.

- Первым и низшим этапом обучения считалось мастерство причинения ущерба, - вздохнул Риан. - Постигшие его, исчерпавшие чашу стремления к соперничеству, обретали право целить. - Он ехидно прищурился и добавил: - Я еще не избыл в те времена тщеславия и мечтал стать лучшим воином. Перед изгнанием я лично вырубил в камне и отшлифовал вот эти ступени. Такова была воля учителя. Приятно вспомнить, как я тут выкладывался. Лестница-то длинная. У меня горели легкие, ныла спина, и моя воинственность постепенно убывала.