Прими свою тень

Воля нового, временного вожака настигла «жертву» и отпечаталась в сознании – без слов… и без права на отказ. Конь, уловив отсутствие посыла, сбавил ход и скоро встал. Повел слегка влажными боками, задумчиво пофыркал, принюхиваясь к густой парковой поросли, поставил уши и развернулся в сторону родной конюшни. Крон усмехнулся, спрыгнул с седла и пошел рядом с вороным, размышляя. Во многом Йялл прав, общность можно постепенно вырастить и с таким другом. Добиться понимания без слов, пусть в самом простом. И назвать образовавших эту общность своей стаей, так отгородившись от большого мира. Он сделал все перечисленное, не вполне осознавая свои намерения.

Крон шагал по темному городу, в сознании гасли голоса знакомых, как огоньки в окнах пустеющего города: стая уходила, стая оставляла его своим представителем и прощалась… Стая верила в него, не осмелившегося повзрослеть арру, ничем не заслужившего такое доверие. Копыта Лоцмана мерно, глухо стучали по камню древней мостовой. За спиной, во влажных сумерках, множилось эхо. Дробилось, складывалось и нагоняло, волнами озноба било в спину, словно торопило и даже угрожало. Рано или поздно каждый должен оглянуться и прочесть цепочку своих следов, такова неизбежность течения жизни. «Прошлое не отпустит тебя, пока ты не отпустишь его», – сказал однажды Риан. В ночь исхода стаи Крон осознал правоту старого айри. И ссутулился, не ведая выхода из ловушки. Как отпустить прошлое? Как простить самого себя? Как решиться выйти из удобных бревенчатых стен конюшни в большой мир?

Ночь не дала ответов, да и сна – тоже. Утром Лоцман, вычищенный и довольный собой, отправился катать детей. День прошел тускло и беспокойно, Крон старался не травмировать лошадей своим настроем, выбираясь из дома лишь по мере необходимости. К ночи Лоцман уловил подавленность хозяина, остался его беречь и развлекать: еще до зари приступил к исполнению так называемого полного династического парада. Сложнейшего! Подобные проходят весной на площади перед ратушей, они – одна из традиций, старомодных и обожаемых, привычных, как смена дня и ночи. Площадь мала, Лоцман в гулком квадрате каменных особняков, окруживших ее, выглядит великолепно, но шумно. Крон улыбнулся. А на траве парка – тихо, но ямно…

– Лома, ну какой из меня представитель стаи? – пожаловался благодарному слушателю Крон. – Это нелепо, я арра, мне полагается молчать и слушать старших… Не дергай за ворот, намек понятен – я эгоист. И трус… Увы, приказа вожака даже эта отговорка не отменяет. Надеюсь, никому не придет в голову задавать нам вопросы.

«Нам» – удобная формула», – невольно отметил Крон, вслушиваясь в собственную речь с новым вниманием. «Нам» в его исполнении – не общность стайных, объединяющихся ради решения большой задачи, но слабость одиночки, желающего перевалить на чужие плечи ответственность. Хотя бы иллюзорно разделить ее тяжесть с кем-то. Получается, он своеобразный паразит на примитивном сознании табуна, а вовсе не часть малой стаи? Болезненная и трудная мысль.

Лоцман тяжкими вздохами Крона не заинтересовался, зато покосился на сумку некрашеного льна, подозревая наличие в ней еще одного яблока. Хозяин, добрая душа, тотчас проверил и угостил. Сходив за щеткой, приступил к наведению идеального глянца на вороных лоснящихся боках. Придирчиво разобрал волнистую гриву цвета сплошной полуночной тьмы, избавил от колючек длинный, до самой травы, хвост. Сел, расчесывая от коленей вниз лохматые пряди шерсти, парадно-сияющие у копыт лунным серебром. И немного успокоился за делом. Кому может понадобиться представитель стаи? Все ответственные высокие чины людей знают: он арра, его полномочия – сугубо номинальные… Правда, одна небольшая угроза есть. Йялл оставил личный коммуникатор и велел принимать звонки. Но пока, уже целые сутки, таковые не вынуждали Крона вздрагивать и спешить в дом, где на столе лежал злосчастный коммуникатор, доставленный нарочным из Академии… Нетронутый и беззвучный. Крон обнял могучую шею Лоцмана:

– Вчера день тихо прошел… Еще шесть – и мы в безопасности, Лома. И никто не вынудит меня искать иную стаю, помимо обитателей конюшни. Мы счастливы тут, да?

Придумать за молчаливого друга вполне удобный ответ Крон не успел. Коммуникатор гулко взрыкнул на досках стола. Звук звонка был записью голоса самого Йялла в облике гролла, сын вожака исполнял приветствие полной луне. Звучно, от души, карабкаясь до самых высоких жалобно стонущих нот и падая вниз, в пропасть баса, пробирающего по спине морозом вдохновения, но, увы, неслышного людям… Поежившись, Крон двинулся к дому. Ответить на вызов он обязан. Даже арра не ослушается прямого приказа вожака. Еще шаг, и еще, и еще… Все ближе к столу, туда, где, может статься, рычит и вибрирует само прошлое – темное, как полночь, опасное и притягательное, как сон о беге гролла по пустыне…

– Вас слушает Крон Энзи, – ровным голосом выговорил волвек и тяжело добавил: – Представитель Йялла Троя.