Прими свою тень

После чего повел группу по узкой тропинке между клубничными рядами, гладя листья и рассказывая о разных сортах. Говорил интересно, только часто облизывался и принюхивался. Порой срывался и исчезал в зарослях, чтобы вернуться с совершенно счастливым видом и очередной ягодой за щекой. Подозрения в кровожадной хищности стаи сильно страдали от этого зрелища.

– А ваши гроллы воют ночами на луну? Клацают зубами? – рискнула спросить девушка, планировавшая заложить дверь.

– Вряд ли, – удивился Боррд. – Они могут исполнять рык приветствия ночи на позднем закате – это да. Приходите, красиво звучит. Позже все разойдутся. Кто купаться, кто в мяч играть, а кто в патруль на службу. Сегодня и того непонятнее вечер. Вожак прилетит, будет праздник. Короткий – он спешит в Академию. Наверняка Ясень улетит еще в обед, чтобы готовить там торжественный прием. Хэйн уже улетела… Вот и зона прополки. Три ближних участка закреплены за гроллами. Ваши знакомые работают дальше.

Волвек выбрался из густых зарослей цветущей клубники позднего сорта «Рыжий конус» и пошел по более широкой дорожке. Тут контейнеры стояли ниже, а зелени в них было гораздо меньше. Усов и сухих листьев женщины не заметили. Боррд подтвердил: ягода уже обработана, пересажена и готова к плодоношению.

Скоро начались совсем привычные грядки: так люди и представляли себе выращивание клубники. Тут, по словам Боррда, готовили рассаду. Здесь же шла прополка. Волвек огляделся и уверенно указал вдаль, против солнца:

– Вон там работает гролл. Видите? Не щурьтесь, он сюда двигается. Скоро доберется до края ряда, то есть к нам вплотную…

Женщины молча кивнули. Гролла они видели кое-как. Послеполуденное солнце сияло нестерпимо, даже в тени полей здоровенных шляп, выданных Боррдом, глаза слезились и щурились. Час работы уже не казался развлечением, а прогулка – прихотью. Зной плыл над землей, расплавленный и сухой. Пот выступал пятнами на рубашках и тек по спине кусачей щекоткой. Гролл двигался действительно быстро. Он странно и сложно пританцовывал, высоко подбрасывая лапы, изгибаясь и ныряя мордой в грунт. Снова прыгал и двигался. Его действия походили на игру – если в раскаленной степи можно представить себе подобное безумие.

Когда гролл оказался совсем рядом, как и обещал Боррд, стало видно в точности, что он делает. Всего лишь, как и предполагалось, пропалывает клубнику. Ловко рвет когтями сухие листья, режет усы и в броске отваливает мусор в межу. Когда пыль слишком сильно забивает морду, гролл сердито встряхивается и чихает.

Он дошел до края ряда и остановился, с интересом принюхиваясь к содержимому корзинок.

– Я думала, гроллы страшнее, – шепнула одна из женщин. – Хотя зубы такие…

– …здоровые, – закончил фразу Боррд, опустил на землю свою корзинку, и гролл тотчас сунул в нее морду. – Знакомьтесь. Это мой двоюродный дядя Ягр. Академик, преподаватель Акада биологии и ученик Ясеня Орри. Пропалывает селекционные грядки. Здесь растут три диплома его студентов. Вот и приходится прилетать проверять.

– Никогда не предполагала, что академики так высоко прыгают, – хихикнула девушка, явно раздумавшая баррикадировать двери. – Еще клубникой угостить его можно?

– Всех волвеков надо обязательно угощать клубникой, – поучительно сообщил Боррд, забрал предложенные ягоды и ссыпал в свою корзину.

Гролл проворчал нечто басовитое, уничтожил угощение, вздохнул, подмигнул гостям светло-карим глазом и отвернулся к селекционным грядкам. После клубничного десерта он двигался, кажется, еще энергичнее.

– Странная у вас жизнь, – задумалась старшая из женщин. – Сплошная клубника, если посмотреть.

– Почему? – удивился Боррд. – Это наше развлечение. Вы вот, по слухам, открытки собираете, ракушки всякие, камешки. Мы предпочитаем другое. У нас нюх иной. Зрение, вкусовые рецепторы тонко настроены, но не это главное. Нам не очень интересно смотреть на рисунки старых чужих открыток: они неживые, плоские, без запаха и воспоминания, без движения и отклика в душе. Не личные. То ли дело степь! Сплошное счастье. Бегать можно весь день, наслаждаясь воздухом. И гораздо приятнее, когда он пахнет разнообразно и знакомо, объемно: то жарой и пылью, то далеким озером, цветами и клубникой. Эрра – наш город для отдыха. Мы работаем на верфях, держим под контролем узлы транспортной системы, отслеживаем погоду в регионе, собираем травы, учимся, лечим детей… Полно всего, в городе несколько малосерийных производств. И час в день, а порой чуть больше – для клубники. Пахнет она удивительно. Это наша радость. Но есть в городе много иного. Хотите, я вас отведу в музей бабочек? Его основал еще папа доктора Ясеня, первый свободный волвек рода Орри. А поддерживает и до сих пор пополняет музей айри Витто, он же числится старшим смотрителем.

– Иголками проткнутые, на бархатных подушках, – хмыкнула гостья. – Я таких видела.