Примерные девочки

Лошади тронули. Соня начала дышать свободнее, как вдруг раздался крик:

– Остановитесь! Постойте!

Бедная Соня чуть не упала в обморок. Она боялась, что мачеха передумала и хочет взять ее с собой. Кучер остановил лошадей, слуга, запыхавшись, подбежал к дверцам и сказал:

– Барыня приказали… сказать… барышне, что они… забыли… свои вещи… и получат их… только завтра утром… или пусть барышня… вернется ночевать… домой.

Соня ожила от радости и протянула руку слуге.

– Спасибо, спасибо, Антуан. Мне очень жаль, что вам пришлось так бежать. Поблагодарите маменьку, скажите, что мне не хочется ее стеснять, что я обойдусь сегодня и так, пусть завтра пришлют. Прощайте, Антуан, прощайте!

Госпожа де Флервиль, видя беспокойство Сони, приказала кучеру трогать и ехать побыстрее. Через четверть часа коляска остановилась у крыльца замка, и довольная Соня легко соскочила наземь и поблагодарила Бога и госпожу де Флервиль за свое счастье.

Госпожа де Флервиль поручила Соню няням, решив, что та будет спать в одной комнате с Маргаритой. Там девочка и проспала спокойно до утра.

Глава XV Черная смородина

Соня уже две недели жила в Флервиле и чувствовала себя вполне счастливой. Ни разу за это время не проявлялись ни ее недостатки, ни дурные привычки. Утром, просыпаясь, девочка вскакивала со своей постели, умывалась, одевалась, молилась вместе со своими подругами.

Соне не нужно было воровать хлеб, чтобы не остаться голодной – еды давали столько, сколько ей хотелось. Сначала она не верила своему счастью и ела и пила за троих. Через несколько дней девочка поняла, что нет нужды с утра впрок набивать желудок на весь день. Она стала рассудительнее и подобно подругам на завтрак довольствовалась куском хлеба с маслом и чашкой чаю или шоколада.

В первые дни за завтраком и обедом девочка спешила есть, боясь, что ее выгонят из столовой, прежде чем она насытится. Подруги смеялись над ней, госпожа де Флервиль обещала, что никогда не будет высылать ее из-за стола. Соня покраснела и обещала есть не так жадно.

– Бедная Соня, у тебя лицо всегда точно испуганное, – заметила Мадлен. – Ты спешишь, скрываешь самые невинные вещи.

– Мне все кажется, вот-вот войдет мачеха, – вздохнула Соня. – Я беспрестанно забываю, что я у вас, что вы такие добрые и что я так счастлива!

Говоря это, Соня со слезами на глазах поцеловала руку госпожи де Флервиль:

– О, какая вы добрая! Всякий день я молю Бога, чтобы навсегда остаться с вами.

– Не этого надо просить у Господа, – покачала головой госпожа де Флервиль. – Надо просить, чтобы он помог стать тебе такой умной, послушной, доброй, чтобы смягчилось сердце твоей мачехи, и ты могла бы жить с ней счастливо.

Соня ничего не ответила, казалось, она считала этот совет неисполнимым. Маргарита посмотрела на госпожу де Флервиль так, точно считала ее слова невозможной вещью. Госпожа де Розбур заметила это и улыбнулась:

– Что с тобой, Маргарита? Что ты надулась, глядя на госпожу де Флервиль, точно мышь на крупу?

– Маменька, я не люблю… мне не нравится, что… что… – замялась Маргарита. – Я не знаю, как сказать, но я не стану молиться Богу, чтобы злая мачеха снова вернулась и принялась сечь бедную Соню.

– Госпожа де Флервиль и не говорила, что надо об этом молиться, – возразила госпожа де Розбур. – Она сказала, что Соня должна молиться о том, чтобы стать такой доброй, чтобы мачеха любила ее и сделала ее счастливой.

– Но, маменька, госпожа Фичини такая злючка, что не может сделаться доброй! Она так ненавидит Соню, что если вернется и возьмет ее к себе, то опять будет мучить, а вовсе не сделает счастливой.

Госпожа де Флервиль улыбнулась:

– Милая моя, для Бога все возможно: он может смягчить сердце госпожи Фичини. Соня должна молиться, чтобы стать такой доброй, что ее доброта смягчит сердце мачехи и та станет любить ее.

– И я хотела бы, чтобы госпожа Фичини стала доброй, но будет лучше, если она останется там навсегда, а Соня станет жить с нами! – не сдавалась Маргарита.

– Все это хорошо, Маргарита, и доказывает, что у тебя доброе сердце, но, рассудив, ты поймешь, что Соня, если мачеха будет любить ее, будет счастливее, живя с нею, чем с чужими, которые хотя и любят ее, но ничем не обязаны ей, и от которых она не имеет права ничего требовать.

– Правда, Маргарита, если бы мачеха любила меня, как тебя любит твоя мама, я была бы так же счастлива, как ты, и я не беспокоилась бы о том, что будет через несколько месяцев, – подала голос Соня.

– А все-таки я боюсь, что госпожа Фичини скоро вернется, – вздохнула Маргарита.

– И я тоже, – прошептала чуть слышно Соня.

После обеда дамы остались в гостиной работать, а дети пошли вскапывать свой садик. Камила и Мадлен поручили Маргарите и Соне отыскать несколько молоденьких кустиков красной смородины и малины, вырвать их с корнями и принести в садик, чтобы посадить там.

– Куда же мы пойдем? – спросила Маргарита.

– Я видела недалеко отсюда, у рощицы, и смородинные, и малиновые кусты, – объявила Соня.

– По-моему, лучше спросить садовника, – заметила младшая из девочек.