Примаков

Говорят, Ельцин оказывал на губернаторов гипнотическое действие. У себя дома они клянут Бориса Николаевича на все лады. А как доберутся до Первопрестольной, их охватывает непонятная робость. В кремлевской приемной еще кулаками размахивают, а войдя в президентский кабинет, мигом забывают о своей фронде и покорно кивают: да, Борис Николаевич, конечно, Борис Николаевич… Даже главный его критик Геннадий Зюганов в присутствии президента терялся. Как заметил бывший референт Ельцина Андрей Шторх, Борис Николаевич никогда не кричал, но умел сделать так, что человек чувствовал себя полным ничтожеством.

Похоже на правду: строгого начальства в России всегда смертельно боялись. Председатель Совета Федерации Егор Строев хотя от своих слов и не отрекся, но поспешил исправиться и сказал, что «в верхней палате бунта на корабле не будет». А Ельцин великодушно согласился считать интервью «недоразумением».

И всё же Борис Николаевич в те месяцы явно нервничал.

Девятого октября 1999 года, в субботу, его госпитализировали с диагнозом «грипп», а в понедельник рано утром уже выписали. Конечно, врачи не любят, когда больные залеживаются. Это вроде как их плохо лечат. И пожилых людей неохотно кладут в больницу, потому что лечить их трудно. Но в данном случае навряд ли Центральная клиническая больница Управления делами президента спешила избавиться от своего главного пациента…

В возрасте Бориса Николаевича при гриппе провести на постельном режиме меньше недели — непростительное легкомыслие. Остаться в больнице было бы разумнее, но Ельцин потребовал его отпустить. Создалось впечатление, что Борис Николаевич поспешил выписаться, дабы не подумали, что он уже совсем не участвует в политической жизни страны.

Последние четыре года Ельцин часто болел. Любая его болезнь, даже просто посещение медицинского учреждения, вызывала в стране раздражение и подозрения. Борис Николаевич в конце концов стал чувствовать себя неуверенно, боялся показаться слабым и немощным. Общество возмущалось больным президентом, как суровый работодатель — хилым и нерадивым подчиненным, который постоянно хворает. Всякий раз, когда Ельцин попадал в больницу, от него требовали немедленно подать в отставку или на худой конец передать полномочия премьер-министру.

Ельцин явно опасался провести в больнице лишний день, что едва ли шло на пользу его здоровью. Борис Николаевич испытывал неодолимое желание доказать всем и вся, что он полон сил. Пошли разговоры о том, что и Путин пришел ненадолго, что и новый премьер нервничает, торопится себя показать. Боится то ли не успеть, то ли не угодить. Потом всё это оказалось слухами, хотя Владимир Владимирович действительно еще должен был доказать свою способность сменить Ельцина.

Решительность и твердость Путина в новой чеченской кампании более всего принесли ему симпатии. Недаром тогдашний министр внутренних дел Владимир Борисович Рушайло, прилетев в Чечню, поднял тост за Путина и сказал, что военная победа в Чечне будет вкладом в предвыборную кампанию Владимира Владимировича.

В Путине увидели молодого и уверенного в себе человека, который не только еще ничем не опорочен, но и не боится взять на себя ответственность. Он продемонстрировал те качества, по которым люди соскучились, — решительность и твердость.

Вторая война в Чечне была воспринята как свидетельство восстановления былой моши государства и единения общества, хотя бы на почве противостояния общему врагу. Это привело к неожиданному эффекту: социологи зафиксировали ожидание позитивных перемен в стране. Хотя реальных сдвигов в экономике не происходило, люди стали оптимистичнее смотреть на происходящее. Путин предстал как сильная фигура, которую есть смысл поддержать. Первыми эти настроения почувствовали местные начальники, которые всегда стараются оказаться в лагере победителя.

В сентябре тридцать девять губернаторов вдруг заявили о своем желании повлиять на исход избирательной борьбы. Им не нравились те, кто уже баллотировался в парламент. 21 сентября тридцать девять губернаторов подписали обращение к согражданам, заявив, что они не намерены участвовать в «примелькавшихся политических блоках». Они хотят видеть в Думе честных и ответственных народных избранников. Обращение подписали настолько разные люди (курский губернатор Александр Руцкой, екатеринбургский — Эдуард Россель, приморский — Евгений Наздратенко), что было совершенно невозможно понять, что способно их объединить, кроме желания не остаться в стороне от большой игры.

Губернаторский блок вроде бы поначалу сколачивал Борис Березовский в надежде создать базу для поддержки своего кандидата Александра Лебедя. Потом такой же блок собирали под Сергея Степашина. Но теперь за дело взялась президентская администрация — с задачей отобрать как можно больше голосов у Примакова и Лужкова и потопить на выборах их предвыборный блок «Отечество — Вся Россия».