Примаков

Возможно, Борис Березовский сгустил краски, описывая свое положение. Примаков действительно плохо к нему относился, но он не был президентом. А окружение Ельцина по-прежнему благоволило к Березовскому. Ему, как хозяину ОРТ, еще предстояло сыграть немалую роль в избирательной кампании «Единства» и самого Путина. Так что Владимир Владимирович не сильно рисковал, навестив Березовского. Скорее наоборот — он навещал человека, к которому прислушивались в ельцинском окружении, где именно в тот момент настойчиво искали преемника Борису Николаевичу.

В начале сентября 1999 года, судя по опросам общественного мнения, за Путина готов был голосовать всего один процент. Через два месяца — больше тридцати процентов. Разгорелась вторая чеченская война, и жесткость и решительность Путина оказались как нельзя кстати.

Седьмого августа 1999 года отряд чеченских боевиков во главе с Шамилем Басаевым и приехавшим из Иордании Хаттабом вторгся на территорию Дагестана. Операция боевиков оказалась для страны полной неожиданностью, хотя естественно было бы предположить, что армия и спецслужбы пристально следят за тем, что творится на мятежной территории.

Вторжение боевиков в Дагестан готовилось несколько месяцев, если не лет. Военные потом с раздражением говорили, что там были созданы долговременные оборонительные сооружения, и возмущались поведением местных властей, которые ничего не замечали.

Удивлялись и бездействию Федеральной службы безопасности.

В реальности и ФСБ, и военная разведка завалили высшее руководство предупреждениями. Тогдашний премьер-министр Сергей Степашин рассказывал потом в газетном интервью: «Каждый день шли шифровки от разных спецслужб, соперничающих друг с другом: вторжение вот-вот начнется. А даты назывались разные. Есть у спецслужб такой элемент внутренней подстраховки: “если что — я доложил”. И когда ничего не происходит — появляется элемент расслабления».

Боевики вошли в Дагестан под зеленым знаменем джихада — священной войны против неверных — и обещали создать исламское государство, которое объединит Чечню и Дагестан. В самом Дагестане к ним присоединились ваххабиты. О них уже несколько лет говорили как о новых и опасных врагах, которые будут пострашнее обычных бандитов из Чечни, потому что ваххабиты намерены оторвать от России Северный Кавказ и создать самостоятельное исламское государство.

Боевики, верно, считали, что Москва не решится на вторую чеченскую войну. Тем более что правительство возглавлял Степашин, однажды погоревший на Чечне. Он приказал организовать отпор бандитам, но развязывать настоящую войну не хотел. Желание Сергея Вадимовича избежать жертв стоило ему карьеры.

Боевики не ожидали, что получат мгновенный и жесткий отпор. В Дагестан перебросили дополнительные силы, и 11 августа началась крупномасштабная операция по уничтожению боевиков. Федеральные войска действовали умело, не так, как в первую чеченскую войну. Новая тактика формировалась под влиянием современного мирового опыта — подавление авиацией и артиллерией огневых точек противника, расчленение и окружение отрядов противника, отказ от традиции брать населенные пункты к заранее установленной дате или к празднику.

Но тут произошла новая беда. 4 сентября 1999 года взорвали дом в Буйнакске — погибли больше шестидесяти человек, 9 сентября прозвучал первый взрыв в Москве, погибли около девяноста человек, 13 сентября — второй взрыв, больше ста двадцати жертв. И уже после того, как боевиков выбили из Дагестана, прогремел взрыв в Волгодонске, семнадцать погибших… Это были хорошо подготовленные террористические акты.

Тогда возник резонный вопрос: почему же ФСБ при таком огромном и разветвленном аппарате не смогла предупредить эти страшные взрывы, которые унесли столько жизней? Удивляло и то, что проходил месяц за месяцем, а организаторы и исполнители террористических актов в Москве и других городах продолжали гулять на свободе.

В отсутствие достоверной информации ходили самые безумные слухи. В том числе писали о том, что эти взрывы были провокацией, организованной для того, чтобы получить предлог для нанесения удара по Чечне и тем самым обеспечить избрание Владимира Путина президентом. Рассказывали о том, что есть люди, которые знают правду. Предположение о том, что взрывы на самом деле были провокацией органов безопасности, — чудовищное. Но законы, которым повинуется массовое сознание, известны: пока не будет проведено полное расследование и не состоится открытый и гласный суд, люди могут предполагать всё что угодно. Впоследствии сообщили, что дома взрывали не чеченские боевики, а участники подпольных исламистских организаций Карачаево-Черкесии.

Тогда никто и представить себе не мог, что эти события радикально изменят политическую жизнь России. В конце сентября на пресс-конференции в Казахстане глава правительства Владимир Путин произнес фразу, которая сделала его знаменитым:

— Мы будем преследовать террористов везде. В туалете поймаем, то и в сортире их замочим.