Примаков

Примаков не ходил к президенту с папкой «компромата». Это хлеб силовиков. Они его премьер-министру не отдадут, сами понесут президенту. Примаков принес Ельцину только аудиозапись высказываний нового руководителя президентской администрации Александра Стальевича Волошина, который собрал журналистов и говорил им, что Примаков ведет собственную игру и не может считаться сторонником президента.

Евгений Максимович закономерно возмутился: как это чиновник президентской администрации смеет выступать против главы правительства?

Примаков сам описал эту историю:

«Вскоре после заседания Совета безопасности, которое я проводил в отсутствие Ельцина, я попросил всех задержаться. Смотрю, все остались, а Волошин собирается уходить. Спрашиваю:

— Куда вы?

— У меня намечена встреча.

— Нет, останьтесь… Объясните, кто дал вам право, пока я еще премьер-министр, собирать журналистов и выступать против меня? Вы — руководитель администрации президента. Что это за игры?

Меня поддержали и Строев, и Селезнев. Но я не ограничился этим и пошел к Ельцину. Показал волошинский текст. Президент вызвал Волошина и сказал ему:

— Кто вы такой? Вы мелкий чиновник, вы стоите в моей тени, вы еще ничего сами не сделали. Как вы смеете сталкивать меня с председателем правительства! Я положу эту бумагу в сейф, и она всё время будет висеть над вашей головой. Идите…

А потом обратился ко мне:

— Теперь вы видите, что это идет не от меня?

Я сказал Борису Николаевичу, что благодарен ему за поддержку. А меньше чем через месяц меня сняли».

Борис Николаевич был мастер разыгрывать такие спектакли. Глава кремлевской администрации Волошин действовал не по собственной инициативе. В Кремле уже было решено любыми средствами избавиться от Примакова.

Евгений Максимович возглавлял правительство всего восемь месяцев. 27 апреля 1999 года Ельцин отправил в отставку первого вице-премьера Вадима Густова, его должность перешла к министру внутренних дел Сергею Степашину. Назначение, сделанное с дальним прицелом, правда, было обговорено с Примаковым.

Двенадцатого мая глава правительства пришел к Ельцину с очередным докладом. Оживленный и приободрившийся президент внезапно сказал:

— Вы выполнили свою роль. Теперь, очевидно, нужно будет вам уйти в отставку. Облегчите мне эту задачу, напишите заявление об уходе с указанием любой причины.

Примаков в эти недели чувствовал себя очень плохо, страдал от тяжелого радикулита, нуждался в операции. Но присутствия духа не потерял и твердо сказал:

— Нет, я этого не сделаю. Облегчать никому ничего не хочу. У вас есть все конституционные полномочия подписать соответствующий указ. Но я хотел бы сказать, Борис Николаевич, что вы совершаете большую ошибку. Дело не во мне, а в кабинете министров, который работает хорошо: страна вышла из кризиса. Люди верят в правительство и его политику. Сменить кабинет — это ошибка.

Характер Примакова в Кремле знали, поэтому предусмотрели все варианты. Ельцин вызвал главу администрации Волошина, который вошел в кабинет с уже готовым указом об отставке главы правительства.

Ельцин вдруг поинтересовался у Примакова:

— Как у вас с транспортом?

Примаков равнодушно ответил, что для него машина — это не проблема, может и такси взять. Президенту стало нехорошо, вызвали врачей. Примаков деликатно хотел уйти, Борис Николаевич удержал его. Когда медики ушли, Ельцин встал, обнял Примакова и сказал примирительно:

— Давайте останемся друзьями.

— Мы сделали всё, что могли, и нам не за что краснеть, — сказал Примаков, прощаясь с правительством.

Провожали его стоя и аплодисментами. Он поехал в тот вечер на футбольный матч. Хотел, чтобы его увидели в добром здравии. И жаждал, наверное, эмоциональной разрядки.

Примакову было предложено занять любой зарубежный пост, например, взять на себя курирование всех ближневосточных проблем в ранге специального представителя президента. Он отверг предложение. Накануне Дня России, которое отмечается 12 июня, у Примакова поинтересовались, как он отнесется к награждению его высшим орденом страны. Ответил что не примет. Его пригласили к Ельцину. Отказался.

— Меня обуревали смешанные чувства, — скажет потом Евгений Максимович, — с одной стороны, безусловно, обида, а с другой — потрясающее чувство свободы, я бы даже сказал точнее, освобождения.

А вот цитата из ельцинской книги «Президентский марафон»:

«Еще раз посмотрел на Евгения Максимовича. Жаль. Ужасно жаль. Это была самая достойная отставка из всех, которые я видел. Самая мужественная. Это был в политическом смысле очень сильный премьер. Масштабная, крупная фигура».

Так почему же Ельцин его уволил?