Примаков

— Я ездил с Примаковым и, честно говоря, гордился, — говорил мне Томас Колесниченко. — Знаете чем? Россия вот сейчас довольно униженная страна, но когда ездишь с Примаковым по миру, то чувствуешь себя иначе, выше, потому что — да простят меня его коллеги, министры иностранных дел, я это говорю не потому, что он мой друг, — он классом выше. Внешняя политика в общем-то зависит от внутренней, и, конечно, все недостатки внутренние отражаются на внешней политике, но он сумел, несмотря на это, поднять нашу внешнюю политику и заставить с собой считаться. И они чувствовали в нем и большого профессионала, и человека. Ему удавалось это соединить. Это редкое качество. Я знал профессионалов великолепных, но отталкивающих людей. И наоборот — человек хороший, а глядишь, тут его провели, там провели. Примакова не проведешь…

Незадолго до заключения соглашения с НАТО государственный секретарь Мадлен Олбрайт и ее первый заместитель Строуб Тэлботт вновь прилетели в Москву. Примаков пригласил американцев к себе домой.

«Для российского официального лица весьма необычно открывать свой дом иностранным гостям, — вспоминал Тэлботт. — Такое гостеприимство шло вразрез с секретностью, подозрительностью и неуверенностью советской эпохи, до сих пор широко распространенными среди российских чиновников.

Казалось, Примаков от такой ломки стереотипов получает удовольствие: за столом он завел свободный и легкий разговор. Его жена Ирина налепила сибирских пельменей, но отказалась угощать ими мужа, недавно перенесшего операцию на желчном пузыре. Мы с Мадлен, сидевшие рядом, украдкой подкармливали его со своих тарелок».

Примаков не упускал случая показать, что не приемлет никакого давления. Когда Олбрайт сказала, что Государственная дума пытается ограничить свободу вероисповедания и это вызывает возмущение американцев, Примаков устало покачал головой:

— Мадлен, Мадлен, иногда я задаюсь вопросом: сколько еще мы сможем выносить вашу дружбу?

Двадцать седьмого мая 1997 года в Париже президент Борис Ельцин подписал Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Россией и Организацией Североатлантического договора.

Выступая в Париже, Ельцин сказал:

— Россия по-прежнему негативно относится к расширению НАТО, но отдает должное готовности стран учесть законные интересы России.

Через год подводились первые итоги партнерства России и НАТО. В конце мая 1998 года в Люксембурге прошло заседание Совместного постоянного совета Россия — НАТО на уровне министров иностранных дел. Прилетел Примаков. Выступая, он сказал:

— К Основополагающему акту мы шли долго, притирая свои позиции, и достигли документа, который удовлетворяет все стороны. Впервые военные стали встречаться на постоянной основе. Они между собой даже легче договариваются, чем политики. Да, сотрудничество идет. Теперь даже наши встречи с Соланой стали другими. Можем спокойно обсуждать острые темы. Мы можем сотрудничать и в политической сфере, и в военной. Но для нас это способ минимизировать последствия расширения НАТО. Мы к НАТО продолжаем относиться негативно. И вообще сотрудничество было бы куда более плодотворным, если бы не расширение блока на Восток…

Вечером после переговоров и заседаний в гостиничном номере Примакова я спросил министра:

— В чем конкретно грядущее расширение НАТО изменило ситуацию к худшему?

Министр выглядел усталым и хмурым, улыбался меньше обычного. С ним были его помощник Роберт Маркарян и заместитель министра Николай Афанасьевский, занимавшийся НАТО.

— Есть реальные вещи, — ответил Примаков, — а есть психологический фактор. Его нужно тоже учитывать. На нас давит это дело. На нас давит то, что расширение идет и блок приближается к нам, хотя мы Основополагающим актом несколько смягчили обстановку. По ядерному оружию они придерживаются положений Основополагающего акта. Мы включили в этот документ также положение о том, что они не могут размещать значительные военные подразделения на постоянной основе на территории новых членов НАТО. Но понимаете, всё это мешает. Если бы не расширение НАТО, мы могли бы больше говорить о миротворчестве, о превентивной дипломатии, о том, как погасить напряжение в горячих точках. Если бы не расширение, мы могли бы не оглядываться друг на друга…

Вот что тогда бросалось в глаза. В штаб-квартире НАТО было полным-полно представителей Восточной Европы, которые рассказывали о своих делах. Натовцы учитывали их мнение. В натовских коридорах не хватало русских, которые бы рассказывали, что происходит в России.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ ГЛАВА ПРАВИТЕЛЬСТВА