Примаков

Спецкомиссию ООН по поиску оружия массового уничтожения в Ираке возглавлял австралийский дипломат Ричард Батлер. Команда экспертов состояла из представителей сорока стран. 23 октября по докладу Ричарда Батлера Совет Безопасности принял резолюцию № 1174, осуждающую отказ иракского руководства допустить инспекторов на военные объекты. Российский представитель при голосовании воздержался, но ни один из членов Совета Безопасности не проголосовал против. Международное сообщество желало разоружения Ирака.

Саддам ответил решением сначала приостановить работу инспекторов, а затем потребовал вывести из состава спецко-миссии всех американцев и выслать их из страны. Поведение Саддама поставило мир перед выбором: или применить военную силу против Ирака, или продолжать оказывать на него дипломатическое давление.

Соединенные Штаты считали, что Саддам прислушивается только к голосу оружия. Примаков был категорически против военной операции и фактически взял на себя обязанности посредника между Ираком и Соединенными Штатами. Борис Ельцин обратился с личным посланием к Саддаму Хусейну. Тот прислал в Москву своего давнего соратника вице-премьера Тарика Азиза.

Тарик Азиз прилично говорил по-английски и выглядел по-профессорски. Многие годы он представлял Саддама перед внешним миром. Азиз — исключение в окружении Саддама. Он христианин и не принадлежал к правившему в стране тикритскому клану. Возможно, именно поэтому он уцелел в кровавых чистках. Христианин никогда не станет человеком номер один в Ираке. Саддам мог не подозревать Тарика Азиза в том, что он попытается его свергнуть.

Тарик Азиз — глаза и уши Саддама Хусейна. Евгений Примаков говорил, что Азиз высокопоставленный посыльный, а не человек, которому доверено принимать решения. Тем не менее, чтобы подчеркнуть серьезность российского подхода, иракского посланца принял сам президент Ельцин. Переговоры с Тариком Азизом вел Примаков.

Его предложение: Ирак не мешает инспекторской группе работать, взамен Россия добивается постепенного снятия санкций. Логика Примакова состояла в том, что иракцев надо не только наказывать, но и поощрять. Ведь большую часть работы инспекторы сделали, значит, можно смягчать санкции против Ирака. Иначе иракцы не увидят никакого смысла в сотрудничестве с ООН.

Ирак принял предложение России и решил возобновить работу инспекторов. Узнав об этом, Олбрайт предложила срочно собраться в Женеве на уровне министров иностранных дел Англии, Франции, Америки и Китая (то есть постоянным членам Совета Безопасности ООН).

Восемнадцатого ноября Примаков провел в телефонных переговорах. Олбрайт находилась в Индии и настаивала на немедленной встрече, сказав, что готова сократить свой визит. Но Примакова ждали в Бразилии, с которой начиналась поездка российского министра по Латинской Америке. Евгений Максимович хладнокровно предложил Олбрайт прислать в Женеву вместо себя заместителя. Олбрайт сказала, что проблема слишком серьезная. Она приедет в Женеву. Но в два часа ночи.

— Отлично, — ответил Примаков, — но я уже улечу.

Иметь дело с Олбрайт было непросто.

— Евгений, — сказала она железным тоном, — будет очень странно, если российский министр не встретится с американским государственным секретарем для обсуждения ситуации в Ираке, потому что он не мог подождать ее каких-нибудь два часа! Особенно после того, как президент Клинтон поддержал вступление вашей страны в «Большую восьмерку».

Примаков вздохнул:

— Хорошо, мы встретимся в Женеве в два часа ночи, но не позже.

Встреча состоялась в назначенное время во Дворце наций, который принадлежит европейскому отделению ООН. Евгений Максимович сообщил коллегам-министрам, что Ирак согласен на возвращение инспекторов и не ставит никаких предварительных условий. Но надо несколько пересмотреть работу спецкомиссии.

Мадлен Олбрайт отвела Примакова в сторону и спросила:

— Евгений, не стоит ли за вашей договоренностью с Багдадом нечто иное?

Примаков твердо сказал, что никаких секретных договоренностей нет:

— Мадлен, я тебя ни в чем никогда не обманывал и сейчас не обманываю.

Российский план был принят. Это стало переломным моментом. Примаков, с профессиональной точки зрения, взял верх над американской дипломатией, доказав, что способен урегулировать сложнейший международный кризис.

Но раньше времени снимать санкции Соединенные Штаты и Англия не хотели. Они считали, что сначала Саддам должен выполнить все до единого требования ООН. Вместо этого в январе 1998 года Саддам вновь потребовал убрать всех инспекторов ООН. Российская дипломатия опять занялась иракскими делами.

Никто не любил Саддама Хусейна, и в российском Министерстве иностранных дел — неофициально! — говорили, что его режим — несчастье для Ирака. Но если американцы считали, что рано или поздно от Саддама Хусейна удастся избавиться, то Примаков и его арабисты были уверены в обратном: всякое давление на Ирак только укрепляет его позиции. И тем более ни к чему хорошему не приведет новый удар по Ираку. В самого Саддама ракета точно не попадет, пострадают невинные люди.