Приливы войны

Этот самый Гилипп, теперь полемарх, военачальник тридцати шести лет, обладатель трёх наград за храбрость, включая Мантинею, прибыл на Сицилию с четырьмя кораблями, двумя секретарями, одним младшим офицером и горсткой освобождённых илотов в качестве моряков. В течение двенадцати месяцев он перевернул в Сиракузах всё — начав с адмиралтейства, которое до его прибытия ослепляло разноцветными одеждами, подобными оперенью попугаев. Он запретил все цвета, кроме белого, и публично сжёг все эти отвлекающие от дела тряпки. Он провёл гимнопедию в дорическом духе в честь Посейдона. Чтобы люди не валялись в постелях, установил порядок жертвоприношений на рассвете и потребовал, чтобы на церемонии присутствовали все командиры. Он запретил носить головные уборы на море — частично для того, чтобы люди не щеголяли друг перед другом, но в основном чтобы они загорели и выглядели почерневшими и мужественными.

Малую гавань, чьи верфи были открыты для нападения афинян, Гилипп укрепил дамбой и частоколом. За частоколом он заставил своих подчинённых работать. До сих пор морские архитекторы и корабельные плотники считались ремесленниками и числились среди низших специалистов. Гилипп изменил это и выдал им почётные значки. Отныне они объявлялись poleos soteres, спасителями города.

До появления Гилиппа молодые люди младше восемнадцати не могли внести свои имена в списки граждан, а те, кому было за шестьдесят, независимо от умений и энергии, увольнялись из армии. Гилипп аннулировал и эти законы. Он привлёк в ряды кораблестроителей способную молодёжь, а опытных стариков назначил учителями. К концу зимы флот Сиракуз обладал почти таким же количеством военных кораблей, сколько было у осаждавших, а сицилийские морские командиры так осмелели, что готовы были к сражению.

Таким же образом преобразовал Гилипп и сухопутную армию. Он провёл учения, чтобы узнать, кто служит за честь, а кто за деньги. Первых он назначил офицерами. Все, кто получил должность по знакомству или за взятку, должны были вновь подать заявление. Теперь их судьбу решали сам Гилипп и его новые командиры. Он реорганизовал армию, составив отряды не по родам, а по городским территориям. Он ставил рядом людей, которые соперничали друг с другом, и предлагал награды победителю в честном состязании. Так отряд Гельского района победил своих соперников из Андефузии. Тогда Гилипп объединил их и выставил совместно против других. С помощью таких тренировок каждое подразделение приобретало уверенность в себе, а армия стала сплочённой.

Обнаружив нехватку оружия и доспехов, Гилипп приказал всем, кто имел щит и нагрудную пластину, явиться на центральную площадь. Богачи, разрядившись, продемонстрировали свои позолоченные, ослепительно блестящие доспехи. Увидев, с какой гордостью они красуются, Гилипп поставил рядом свою простую паноплию — полное вооружение тяжёлого пехотинца. Все излишества были изъяты и проданы. На вырученные суммы закупили вооружение остальным.

Чтобы поднять доходы, Гилипп применил следующую стратегию. Боясь, что прямые поборы могут настроить против него аристократию, он заставил Народное собрание Сиракуз потребовать от каждого гражданина выступить в определённый день и дать полный отчёт о своём состоянии. Теперь каждый собственными глазами мог увидеть, какие богатства накопили его сограждане. Привилегированным стало стыдно, что они внесли в общее дело так мало, а неимущие, которые служили честно, поднялись в общественном мнении выше богатых. Вклады полились рекой. Кавалерия получила лошадей, хранилища наполнились.

Гилипп ввёл новые термины. Тяжеловооружённые пехотинцы теперь назывались homoioi — «равные», отряды — lochoi, крупные соединения — moral. Следуя спартанскому обычаю, Гилипп заставил весь воинский состав прекратить обедать дома или с друзьями. Отныне все трапезничают вместе, каждый в своём отряде. Таким способом воспитывался дух подразделения, и все почувствовали себя равными и едиными.

Пьянство Гилипп объявил вне закона. Он объявил, что будут преданы порке те, кто пренебрегает состоянием своей обуви. Он заявил, что большой живот и сгорбленные плечи — преступление для мужчины. Он ввёл гимны осмеяния, как в Спарте, и нанял городских ребятишек, чтобы те роем ходили за неряхой и вышучивали его песенкой. Но главной реформой Гилиппа был он сам. Тот факт, что он прибыл лично, чтобы разделить участь своих товарищей и дать им всё, чтобы сохранить их свободу.

Однажды утром, поздней зимой, Гилипп построил свои войска в боевой порядок. Мы поспешили сделать то же самое. Я заметил, что Лион что-то быстро записывает.

— Ты заметил, как дисциплинированно сиракузцы занимают свои места теперь, когда Гилипп перелепил их по собственному подобию?