Приливы войны

Алкивиад стоял перед философом, пристыженный. Я никогда не видел его таким — кающимся, с поникшей головой. Слёзы струились по его лицу. Рука Сократа лежала на плече молодого человека. Он что-то говорил — тихо, но решительно. Алкивиад вдруг преклонил колени и спрятал лицо в складках одежды учителя. Даже издалека мы с товарищем видели, как его плечи сотрясаются от рыданий. Мы сразу же отошли, не желая, чтобы нас заметили.

Несмотря на настойчивое требование немедленного суда, враги Алкивиада постарались сделать так, чтобы заседание было отложено. Они знали, что, если позволить Алкивиаду говорить перед присяжными, тот быстро склонит народ на свою сторону. Недруги желали, чтобы Алкивиад со своим флотом ушёл в море. Им хотелось судить его в его отсутствие, когда он ничего не сможет сказать в свою защиту.

На протяжении всего этого тяжёлого испытания Алкивиад не переставал следить за собой и за флотом. Каждый день он занимался гимнастикой. Однажды утром я находился в экспедиционной конторе, временно расположенной в доке на складах. Туда явился Алкивиад. Они с тренером пришли прямо из гимнасия, их тела были покрыты потом и пылью после занятий кулачным боем в палестре. Алкивиад был явно раздосадован.

   — Чего ещё хотят от меня люди? Я отдал городу всё, что у меня было, я выложил всё моё состояние, до последнего обола, а они теперь порочат память моего отца!

Он хотел, чтобы скорее состоялся суд. Пусть демос, народ, осудит его сейчас, а когда он, Алкивиад, будет мёртв, — пусть осознает собственную глупость.

   — Я больше не могу выносить этого!

Его спутанные волосы, были мокры от пота. Он расхаживал взад-вперёд, босой, с голой грудью, похожий на Ахилла в палатке перед Троей в ярости от вероломства Агамемнона. Он метался, как зверь в клетке. Наконец он задел плечом стопку глиняной посуды, и несколько плошек упало на пол.

   — Пусть меня обвинят и в этом!

Желая отвлечь Алкивиада менее печальным делом, служащий представил ему несколько документов адмиралтейства, требующих одобрения. Однако вид этих документов, подтверждающих готовность флота к отплытию, только усилил его отчаяние.

   — Кто виноват во всём этом? — Он провёл пальцами по волосам. — Никто, кроме меня. Я один.

Несколько капитанов ввалились через главный вход со стороны причала. Теперь они окружили Алкивиада, заверяя его в своей преданности. Слёзы выступили у него на глазах. В какой-то момент показалось, что он не выдержит. Но, увидев на лицах своих товарищей смятение, Алкивиад вдруг обнаружил в этом нечто забавное — и засмеялся.