Прилив победы

В то самое утро, когда Фотий и Тахмина начали закладывать фундамент своего брака, состоялась еще одна свадебная церемония. Она не была публичной и на ней присутствовало очень мало гостей. На самом деле, если быть абсолютно точными, она являлось государственным секретом, и если кто-то, кому не следовало, узнал бы о ней, его ждал бы меч палача.

Этим браком закладывался еще один фундамент. В огне любви этих двоих выковывалась новая империя, которой судьбой было предначертано подняться на руинах малва. Или, скорее, сыграть большую роль в уничтожении малва.

Церемония была христианской, соответственно вероисповеданию невесты, и настолько простой, насколько позволяла вера. Так решила сама невеста, бросив вызов всем законам, — и настаивала, чтобы все было именно так. Она заявила, что хочет короткую и непышную свадьбу, исключительно исходя из соображений безопасности. Поскольку невеста была признанным мастером в искусстве шпионажа и плетения интриг, требование было с легкостью принято. Большинство людей, Вероятно, даже поверили ей.

Но Антонина, наблюдая за тем, как лучшая подруга стоит на коленях у алтаря, с трудом сдерживала улыбку. Она знала правду.

«Первое, что сделает эта хитрая женщина после того, как доберется до Пешевара, — это устроит самое роскошное бракосочетание по буддийским законам в мировой истории. Готова поспорить: празднование продлится целый месяц».

Ее взгляд переместился на мужчину, стоявшего на коленях рядом с Ириной. Кунгас монотонно произносил фразы, которые требовалось произносить жениху по христианскому обычаю. Говорил он уверенно и легко.

«Конечно, если кто-то из христиан станет возражать, она заявит, что муж заставил ее сделать это».

Кунгасу было предназначено стать новым правителем возрожденной Кушанской империи. Ну а кушаны в массе своей придерживались буддизма. Конечно, не открыто, их правители из малва постановили, что единственной религией империи будет гротескная версия индуизма, именуемая культом Махаведы, и запретили исповедовать остальные. Но необходимость сохранять тайну и жестокие муки, на которые обрекались отступники, только крепче привязали кушанов к их исконному вероисповеданию. Естественно, их новый правитель будет настаивать, чтобы его царственная жена сама перешла в эту веру. Естественно. Он — упрямый человек, все это знают. Ха!

Велисарий посмотрел на жену сверху вниз. Антонина с большим трудом подавила желание хихикнуть.

«Ха! Это была идея Ирины. Этой интриганки. Такое никогда бы не пришло в голову Кунгасу».

Он больше всего походил на тех, кого называют атеистами — больше чем кто-либо, знакомый Антонине. Если уж совсем точно, то он — агностик. Кунгас был готов принять — в качестве гипотезы — существование «души». Он был даже готов принять, что «душе» требуется «создатель души». Совсем с неохотой Кунгас допускал, что такой «создатель души» по насущной необходимости должен обладать сверхчеловеческими возможностями. Однако то, что он — или она — или оно — это бог… Единственный Бог?

Кунгас называл это «досужими домыслами». Конечно, в узком кругу, в компании самых близких друзей.

Теперь Кунгас умел читать и писать, как по-гречески, так и по-кушански. Но он не был ученым и никогда им не станет. «Досужие домыслы» — это мягкий, крайне свободный перевод его позиции Ириной. «Чистые догадки» — вот что собственными ушами слышала Антонина.

Но хоть Кунгас и не являлся ученым, с головой у него все было в полном порядке. Этот человек с детства варился в котле сражений. И если, что на редкость маловероятно, человек, вышедший из этого Ада, оставался в некотором роде нежным и мягким — конечно, это не стоит понимать буквально, — то его разум становился подобным алмазу — ясным и твердым.

Что бы ни думал сам Кунгас, его народ исповедовал буддизм. Значит, и он будет буддистом. И его жена тоже — после того, как сама сказала об этом будущему императору.

«Ха! Бедных малва можно только пожалеть!»

Во время короткого приема, последовавшего за бракосочетанием, вперед вышел владыка земель иранских и неиранских и вместе со своей супругой поздравил молодоженов. Как и Феодора, римская императрица-регентша. Как и Эон, негуса нагаст Аксумского царства и Аравии, которого сопровождала жена Рукайя. Мужчина и женщина, которым было предначертано стать правителями государства, все еще существовавшего только в их воображении, получили официальное признание трех из четырех наиболее могущественных империй мира.

Конечно, представители четвертой, самой сильной державы, отсутствовали. Что не особо удивляло, поскольку если бы малва знали о бракосочетании, то навряд ли одобрили его. Ведь новую империю планировалось выстроить на их территории и на их крови.

Велисарий и Антонина не видели необходимости присоединяться к толпе, сгрудившейся вокруг Кунгаса и Ирины. Равно как и Усанас.

— Глупо, глупо, — пробормотал аквабе ценцен Аксумского царства, фактически визирь, хотя его титул буквально переводился, как «хранитель мухобойки». Странно и скромно, что полностью соответствовало политическим традициям Аксумского царства.