Прилив

— Он рассказал тебе?

— Нет, но я знаю почти все. Это часть моей работы.

— Ты знаешь… что его мать… та женщина… делала с ним? Разрешала другим делать с ним? Он был еще мальчишкой.

— Я знаю, что в течение нескольких лет она заставляла его заниматься сексом с клиентами. В его деле хранятся копии результатов медицинских обследований. Я знаю, что его насиловали и избивали до того, как Стелла Куин нашла его в больнице. И я знаю, какой след это может оставить в душе ребенка. Этан вполне мог сам стать насильником. К сожалению, это обычное явление.

— Но с ним это не случилось.

— Не случилось. Он стал чутким, добрым мужчиной, обладающим огромной выдержкой. Но душевные раны, не зарубцевались. Вероятно, ваши отношения разбередили их.

— Этан вбил себе в голову, что не имеет права иметь детей из-за дурной наследственности. Боится передать детям пороки своей матери. Он не женится, потому что для него брак — это семья, дети.

— Он ошибается. И доказательства своей неправоты он каждый день видит в зеркале. Этан — не просто ее сын, он провел с ней первые двенадцать лет своей жизни — те годы, когда формируется личность, а такая обстановка могла изуродовать детскую душу! Но он стал Этаном Куином. Почему же его дети, ваши дети, должны быть хуже?

— Как жаль, что я не сказала ему все это, — прошептала Грейс. — Я была так потрясена. Мне было так больно. — Она закрыла глаза. — Но даже если бы сказала, вряд ли бы это помогло. Он ничего не желал слушать. Этан думает, что я слишком слаба, чтобы справиться с его прошлым.

— Он опять ошибается.

— Да. Но он принял решение и не хочет больше видеть меня. Правда, он сказал, что выбор за мной, но я-то его знаю. Если я соглашусь встречаться с ним как раньше, он будет мучиться, пока совсем не отдалится.

— А ты согласишься?

— Я все время задаю себе этот вопрос. Я так люблю его, что могла бы согласиться, во всяком случае на какое-то время. Но и я буду мучиться. — Грейс покачала головой. — Нет, я не могу принять его условия. Не могу принять только, часть его. Мне нужно все или ничего.

— Правильно. А теперь давай подумаем, что делать дальше?

— Я не знаю, могу ли что-то сделать. Ведь нам нужны такие разные вещи.

Анна возмущенно вздохнула:

— Грейс, конечно, решать должна только ты, но позволь мне кое-что рассказать. Мы с Кэмом тоже не подлетели к алтарю на крыльях ангелов. И у нас были разные желания… или мы думали, что разные. И пока выясняли, чего хотим, ссорились, обижали друг друга, чуть ли не расцарапывали физиономии… но справились.

— С Этаном очень трудно ссориться, — вздохнула Грейс.

— Но возможно.

— Да, но… Анна, он не был честным со мной. И я не могу забыть об этом. Он позволил мне мечтать, хотя все время знал, что мои мечты не осуществятся, что в последний момент он обрубит все ниточки. Я знаю, он сожалеет, но все же…

— Тобою движет злость.

— Да, наверное. Со мной уже было нечто подобное. Я мечтала стать балериной и мой отец знал, что я связываю с танцами все свое будущее. Я не могу сказать, что он поощрял меня, но он не возражал против уроков танцев. А когда пришло время помочь мне воплотить эту мечту… он даже не пошевелил пальцем. Я простила его… или попыталась простить, но наши отношения уже не были такими, как прежде. А потом я забеременела и вышла замуж за Джека. Наверное, отцу показалось, что я снова предала его, и с тех пор я для него не существую.

— Ты пыталась восстановить ваши отношения?

— Нет. Он тоже предоставил мне выбор, точно как Этан. Или то, что они считают выбором. То есть делай так, как они решили, или обходись без них. Так что мне остается выбрать второе.

— Понимаю, — сочувственно кивнула Анна. — Может быть, это спасает твою гордость, но что будет с твоим сердцем?

— Когда тебе разбивают сердце, гордость — единственное, что остается.

— Позволь мне поговорить с Этаном.

— Я сама с ним поговорю, как только разберусь в себе, — пообещала Грейс, — Анна, спасибо тебе. Я высказалась, и мне стало лучше. А кроме тебя, мне не с кем было поговорить.

— Я люблю вас обоих.

— Я знаю. Не волнуйся за нас, все будет хорошо. — Грейс сжала на мгновение руку Анны, встала. — Ты очень помогла мне. Я перестала жалеть себя. Ненавижу это идиотское плаксивое настроение. А теперь мне надо дать выход всей этой злости. Я даже не представляла, сколько во мне злости. — Она выдавила улыбку. — У тебя будет потрясающе чистый дом. Я работаю как сумасшедшая, когда вымещаю злость.

«Оставь немного, — подумала Анна, — оставь немного злости для этого идиота Этана».

Два с половиной часа Грейс чистила, мыла, оттирала, полировала второй этаж. Войдя в комнату Этана, хранившую его запах и полную его вещей, она испытала новый прилив горечи, но справилась с собой, призвав на помощь всю свою силу воли.

Работа помогала, как всегда. Работа занимала ее руки и отвлекала от мучительных мыслей.

Жизнь продолжается. Кому, как не ей, знать это.

У нее есть ребенок. У нее есть гордость. И у нее остались мечты… Правда, теперь она предпочитала называть их планами.