Прилив

Арне не стало, и раков тоже. Остались только она и мама. И дача. Где Арне хлопотал по хозяйству, рыбачил и все время что-то придумывал по вечерам. Там он становился другим папой. Дочкиным папой, у которого всегда хватало времени на то, чему не было места в доме для работы, как Оливия называла дом в Ротебру, где выросла. Отец жил там по расписанию, по плану, с телефонными звонками и словами «не сейчас, Оливия, позже». На Тюннингё все было по-другому.

Без Арне дача для Марии стала обузой. Они тащили эту ношу, потому что иначе Арне устыдился бы, если бы это увидел. Как он мог увидеть? Он же умер? Ему наверняка будет все равно, если краска на фасаде поблекнет. Но Марии не все равно. Иногда Оливии казалось, что тут имеет место невроз. Что Мария постоянно хлопочет на даче, чтобы себя сдерживать. Может, стоит поговорить об этом? Может, ей нужно…

— Да? — ответила Оливия на телефонный звонок.

— Привет, это Ульф!

— Привет.

— Я поговорил с батей. Об этом Стилтоне.

— Уже? Отлично. Спасибо! Что он сказал?

— «Понятия не имею…» — сказал он.

— Хорошо. Он понятия не имеет, где находится Стилтон?

— Да. Но он слышал о деле на Нордкостере.

— Ясно.

Оба молчали. Оливия заезжала на мост Сентральбрун. Что ей еще сказать? Спасибо? За что? За очередное «понятия не имею»?

— Все равно спасибо.

— Не за что. Звони, если понадобится помощь.

Девушка нажала на «отбой».

* * *

Сестра Боскеса отвезла Дана Нильссона в Пакеру, на другую сторону полуострова. Он доехал на пароме до провинции Пунтанерас, а затем на такси до Сан-Хосе. Дорого, но опаздывать на самолет не хотелось.

Дан вышел из такси у «Хуан Сантамарии» — международного аэропорта Сан-Хосе. Багажа у него не было. Из-за жары и влажности круги от пота на рубашке доходили почти до талии. Чуть поодаль на улицу высыпали только что прибывшие, радующиеся теплу туристы. Коста-Рика! Наконец-то они добрались!

Нильссон вошел в здание аэропорта.

— Не подскажете мой выход на посадку?

— Шестой.

— Где таможенный досмотр?

— Там.

— Спасибо.

Дан пошел в указанную сторону. Он никогда не летал отсюда за рубеж, только внутри страны. Очень давно. Теперь он собирался ее покинуть. Нильссон пытался сохранять самообладание. Он был вынужден. Вынужден не думать. Не обдумывать больше одного действия зараз. Сначала таможенный досмотр, затем выход на посадку, после этого борт самолета. Там он может дать слабину, ничего страшного. Впереди его ждал следующий этап. Швеция.

Нильссон ерзал на сиденье. Как он и предполагал, сомнения настигли его в самолете. Клапан открылся, и прошлое стало просачиваться на поверхность. Давление все усиливалось. Когда персонал с профессиональной любезностью выполнил свои функции, свет погасили и Нильссон заснул. Он так думал. Но то, что разыгрывалось в его голове во время похожего на дремоту бодрствования, едва походило на сон. Скорее на пытку. С мучительно знакомыми деталями.

Берег, убийство, жертва. Все вертелось вокруг этого. И будет продолжать вертеться.

* * *

Оливия принялась за трубу в ванной. С подступающим к горлу отвращением она с помощью зубной щетки и взятой на время стамески выловила толстую темно-серую пробку сантиметров двадцать длиной. Пробку из волос, плотно закрывавшую сливное отверстие. Девушке стало еще противнее, когда она заметила, что часть волос принадлежала кому-то другому. Должно быть, волосы скапливались много лет. На вытянутой руке она отнесла их к мусорному ведру и плотно закрыла пакет, как только выбросила туда пробку. Оливия вообразила, что волосы вот-вот оживут.

Теперь пришло время проверить электронную почту. Спам. Спам. Спам. Зазвонил мобильный. Мама Мария.

— Ты не спишь? — спросила она.

— Сейчас всего полдевятого.

— Кто тебя знает.

— Что ты хотела?

— Во сколько мне забрать тебя завтра?

— А что?

— Ты купила малярную ленту?

Тюннингё? Точно! Мария звонила пару дней назад и говорила, что пора взяться за солнечную сторону, ту, которая больше всего выцвела. Арне очень за нее беспокоился. Мария собирались покрасить ее в эти выходные. Про планы Оливии мама не спросила. В мире Марии, если она что-то запланировала, дочь Марии не имела права на отступление. В выходные стена должна быть перекрашена.

— Я не могу.

Оливия перебирала в уме возможные отговорки.

— Почему не можешь? Что случилось?

За долю секунды до разоблачения ей на глаза попалась папка, лежавшая у компьютера. Береговое дело.

— Мне нужно съездить на Нордкостер в выходные.

— На Нордкостер? Что ты там будешь делать?

— Это по учебе, задание.

— Разве ты не можешь поехать в следующие выходные?

— Нет, я… я уже забронировала билет.

— Но ты же можешь…

— А знаешь, что это за задание? Дело об убийстве, в расследовании которого участвовал папа! В восьмидесятых! Правда, удивительно?

— Почему?

— Это ведь то самое дело.

— Он расследовал массу дел.

— Я знаю, но все равно.

После этого разговор длился недолго. Мария, казалось, осознала, что не сможет заставить Оливию поехать в деревню. Она ограничилась вопросом об Элвисе и после ответа тут же повесила трубку.

Оливия зашла на сайт «Шведских железных дорог».

* * *