— Попросту говоря, в конце концов вы и мистер Гаммедж решаете, какой будет зарплата членов профсоюза на срок действия очередного соглашения.
— Вы сильно все упрощаете.
— Но в чем-то я прав?
— В самой малости.
— Так вот что вы пишете в письме, начинающемся со слов «Дорогой Дик»: «Я навел справки и теперь могу гарантировать, что отказа не будет, если ты и Артур вновь предложите мою кандидатуру. У меня нет ни малейшего желания вновь ставить вас в неловкое положение. На этот раз никто не будет возражать против моего приема в клуб, а ты знаешь, сколь много это для меня значит». Это ваши слова, Дон?
— Я не помню, что писал такое письмо.
— Не помните? Так вот, третьего сентября тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, согласно архивам «Федералист-Клаб», вы стали его членом по рекомендации мистера Ричарда Гаммеджа и мистера Артура Болтона. На общем собрании членов клуба вы получили один черный шар, и четвертого сентября секретарь клуба послал вам приглашение войти в «Федералист-Клаб». Здесь я должен добавить, что мистер Артур Болтон — главный юрист «Гаммедж интернейшнл». И еще. Впервые ваша кандидатура, согласно тем же архивам «Федералист-Клаб», была предложена девятого января теми же господами и не прошла, получив три черных шара при проходных двух. Не хотите ли высказаться по этому поводу?
— Да о чем тут говорить?
— Ну, вы представляете себе, почему в первый раз вас прокатили?
— Наверное, я кому-то не понравился. Не все же меня любят.
— Но почему вы хотели стать членом клуба, в котором вас не любят?
— Таких набралось всего трое.
— И вы попросили мистера Гаммеджа и мистера Болтона вновь предложить вашу кандидатуру?
— Да, похоже, что попросил.
— Почему их?
— Потому что они были членами клуба.
— Они ваши друзья?
— Да, полагаю, что да.
— Другими словами, вы обговаривали условия трудового соглашения, от которых зависит зарплата членов профсоюза, с вашими друзьями? Интересная ситуация, знаете ли.
— Наша дружба не имеет ни малейшего отношения к переговорам.
— Ни малейшего?
— Совершенно верно.
— Понятно. То есть, когда начнутся переговоры по вашему новому трудовому соглашению, насколько мне известно, они намечены на следующий месяц, и вы сядете за один стол с мистером Гаммеджем и мистером Болтоном, они будут для вас просто промышленниками, а не близкими друзьями, у которых вы в долгу за то, что они рискнули своей репутацией, второй раз предлагая вашу кандидатуру после того, как в первый вас прокатили на вороных?
— В деловых переговорах дружеские отношения только помогают.
— Вы все еще член «Федералист-Клаб», не так ли?
— Да.
— Вы никогда не думали о том, чтобы выйти из клуба?
— Нет.
— Понятно. Скажите, Дон, а какой процент черных в вашем профсоюзе?
— Понятия не имею. При приеме в профсоюз мы не интересуемся цветом кожи.
— Но черных в профсоюзе много?
— Да.
— Примерно половина?
— Не знаю. Возможно, и половина.
— А сколько черных в «Федералист-Клаб»?
— Не знаю.
— Вы видели хоть одного черного члена клуба?
— Видите ли, я там бываю редко. И не приглядывался.
— Разве клубные правила не запрещают прием в члены клуба потомков африканцев и азиатов?
— Я никогда не читал клубные правила.
— Там, между прочим, так и записано. Вы помните Остина Дэйвиза?
— Нет, не припоминаю.
— Он черный. Занимал пост заместителя секретаря министерства торговли.
— Да, теперь вспомнил. Но лично я его не знаю.
— Тогда, быть может, вы вспомните март шестьдесят шестого. Вы уже пять месяцев состояли в клубе, когда несколько его членов предложили вам поддержать кандидатуру Остина Дэйвиза.
— Да, теперь вспомнил. Я согласился поддержать его кандидатуру. Иначе и быть не могло.
— Согласились. И стали двенадцатым из тех, кто пошел на это, так?
— Вероятно, да.
— И что произошло потом?
— Насколько я помню, кандидатуру мистера Дэйвиза забаллотировали.
— Сколько он получил черных шаров?
— Точного числа я не знаю.
— Но много, не правда ли?
— Вроде бы.
— Пятнадцать черных шаров, Дон.
— Я вам верю.
— Комитет двенадцати, предлагавший кандидатуру мистера Дэйвиза, обсуждал возможность такого исхода голосования, не так ли?
— Да, мы говорили об этом.
— И чем вы намеревались ответить?
— Ничего конкретного не предлагалось, разве что вновь выставить кандидатуру мистера Дэйвиза.
— Предполагалось, Дон.
— Я не помню.
— Вы собирались вместе выйти из клуба, в знак протеста против дискриминационных порядков, царящих в «Федералист-Клаб». Теперь припоминаете, Дон?
— Возможно, шли такие разговоры.
— Не просто разговоры, вы приняли решение выйти из клуба, если Дэйвиза забаллотируют. Было такое?
— Возможно. Раз вы говорите.
— И одиннадцать из двенадцати действительно вышли из клуба, так?
— Ну, видите ли, выбор каждый делал сам… Я хочу сказать…
— Дон?
— Да.
— Почему вы остались в клубе?
— Я решил, что этим смогу принести больше пользы, попытаюсь изменить клубные правила…
— Дон, правила изменились?
— Нет, пока еще нет.
— И вы по-прежнему член клуба?
— Да.
— Вы по-прежнему состоите в клубе, члены которого сплошь белые политики и крупные бизнесмены, которые отказываются допустить в свой клуб черных. Правильно я вас понял?
— Да, но…
— Это все, Дон. Рекламная пауза.