Прикосновение ненависти (ЛП)

Может ли она? Я уже почти готов разорвать это чертово платье, так как мне не терпится прикоснуться к ней. Я довольствуюсь тем, что расстегиваю молнию, затем позволяю тыльной стороне моих пальцев танцевать по гладкой линии ее спины, наслаждаясь тем, как она дрожит.

Она опускает платье, поворачиваясь, пока я заканчиваю раздеваться, не сводя с нее глаз. Как я могу, когда она — влажная мечта, воплощаюшаюся в жизнь? Каждый дюйм ее тела, от дерзких сисек до сладкой, пухлой киски, которую она обнажает, когда снимает трусики, и стройных ног, от которых у меня практически текут слюнки, когда я чувствую, как они обвиваются вокруг моей талии.

В душе течет горячая вода, в кабинке полно пара, который вырывается, как только я открываю дверь. Она молча следует за мной внутрь, так же поглощенная моментом, как и я. Я мог бы предложил сбежать через окно, и она бы согласилась, охваченная вожделением и глубокой, неумирающей связью, которую мы разделяем.

Наблюдая, как она встает под душ и запрокидывает голову, пока вода не стекает по ее волосам, я не могу не вспомнить мудака, чье лицо я избил. Он никогда не смог бы заполучить ее таким образом. Он даже отдаленно не похож на мужчину. Она никогда не смогла бы принадлежать ему.

Вид воды, стекающей как река по ее сиськам, бедрам и заднице, заставляет меня ласкать себя.

— Я могу кончить от одного твоего вида. Ты слишком совершенна. — И вся моя.

Я предпочитаю прикасаться к ней, а не к себе, поэтому присоединяюсь к ней под струями пара и запрокидываю ее голову назад, пока наши губы не соприкасаются. Она смахивает воду, улыбаясь, когда ее руки обвиваются вокруг моей талии.

— Я люблю тебя.

— А ты — весь мой мир. — Обхватив ладонью ее затылок, я касаюсь губами ее губ — нежно, дразняще, — пока она не приоткрывает их и не стонет. Такая нуждающаяся. Такая отзывчивая.

Такая моя.

Только моя. Никто не заберет ее у меня. Никогда.

— Рен… — Ее шепот мягкий, сладкий, источающий желание, как и ее киска, истекающая в предвкушении. — Прикоснись ко мне. Пожалуйста.

Не то чтобы я нуждался в приглашении.

Я не могу оторвать от нее рук, провожу ими по ее скользкой коже, мой голод растет с каждым прикосновением, пока не остается другого выбора, кроме как прижать ее к мраморной стене. Она задыхается — от силы или, может быть, от ощущения прохладного мрамора на своей разгоряченной коже.

Звук наполняет кабинку, и обрывается, когда я накрываю ее рот своим и засовываю язык внутрь.

Победоносный завоеватель и его завоевание. Кого я обманываю? Я покорил ее давным-давно — так же, как она покорила меня.

Ее киска притягивает меня, как пламя притягивает мотылька к огню. У меня нет выбора, кроме как прикоснуться к ней там, где она влажнее, чем кожа, которую сейчас обдают горячие, дымящиеся брызги.

Ее возбуждало смотреть, как я выбиваю дерьмо из того парня ради нее.

— Тебе никогда не нужно беспокоиться, Ангел, — шепчу я, перекрывая звуки ее беспомощных стонов, погружая пальцы в ее влажные складочки.

Два пальца легко проходят в скользкий жар, заставляя ее спину выгибаться, ее тело тает рядом с моим, как будто я нажимаю волшебную кнопку, чтобы заставить его сделать это.

— Ты всегда будешь моей, — шепчу я ей на ухо, а она стонет в ответ, оседлав мои пальцы, как скоро оседлает мой член. — Всегда. Никто не заберет тебя у меня.

Ее ногти впиваются в мою спину, бедра отчаянно дергаются навстречу моим пальцам. Она уже так близко — ее тело реагирует даже сильнее, чем я себе представлял, и эта мысль заставляет меня безжалостно трахать ее пальцами.

— Скажи это, — рычу я, перекрывая ее животные стоны. — Ты моя. Никто не заберет тебя у меня, Ангел.

Ее рот приоткрывается, а брови хмурятся, словно она сосредотачивается. — Твоя, — скулит она.

Этого недостаточно. — Никто не заберет тебя у меня. Верно?

Ее голова отчаянно мотается вверх-вниз, дыхание учащается, тело напряжено.

— Да! О, пожалуйста, я собираюсь кончить. Позволь мне кончить.

Нет. Я убираю пальцы из ее тугой киски.

Ее глаза распахиваются, стон замирает на ее губах.

— Нет, нет! Пожалуйста! — Боль обжигает мои плечи, когда ее ногти впиваются в плоть. — Я так близко.

— Нет, пока ты не дашь мне то, чего я хочу.

Когда все, что она может делать, это быстро моргать, ее грудь все еще вздымается, рука, которую я сжимаю у нее на горле, кажется, возвращает ее к реальности.

Как и присутствие моего члена. Я насаживаю ее на него одним уверенным движением, приподнимая на цыпочки. Она полностью моя, телом и душой, заперта со мной. Сама ее жизнь в моих руках — сдавливание ее горла напоминает ей об этом, заставляя глаза расширяться от удивления.

И что-то еще. Что-то, что проникает внутрь меня и пробуждает все мои самые темные, коварные порывы. Я понимаю, что это темнота в ней. Темнота, которая всегда была там, единственная причина, по которой ее тянуло к такому мужчине, как я.

За невинными голубыми глазами таится чувство, пробуждающееся к жизни от осознания моей власти над ней.