Приключения Ричарда Шарпа. Том 2

— В толк не возьму, за каким дьяволом длинноносому превосходительству нас убивать?

— Сам над этим голову ломаю. — признался Шарп.

Ирландец недоумённо повёл плечами:

— Мы же не собираемся жить здесь, заберём дона Блаза и тю-тю! Зачем посылать висельников по наши души?

— Если их послал он. — вставил Шарп, чьи сомнения вспыхнули с новой силой при свете дня.

— А кто же ещё? Он. — ирландец скривился, — Я таких субчиков хорошо изучил. Гнилой до самой печёнки. Зёнки его видели? Когда шнырь с такими зёнками заходит ко мне в харчевню, я выкидываю его прежде, чем он откроет рот.

— Гнилой или нет, а вот напуганный — точно.

— Напуганный? Батиста? — не поверил Патрик.

— Он похож на шулера, севшего сыграть в «барабан».

«Барабаном»[419] любимая в армии карточная игра, не требовавшая ни ума, ни терпения, только деньги и каплю свободного времени. Игроки делали ставки, и каждый наугад назначал карту. По одной открывались карты колоды. Игрок, чья карта открывалась последней, забирал банк.

— Ставки в игре Батисты высоки, а он дурачит всех игроков. Поймай они его за руку — трибунала не миновать. Но уж очень жирный кусок на кону, и он боится всего на свете: что по ошибке подтасует не ту карту, что против него играет другой шулер, да мало ли?

Харпер аналогично понял и проворчал:

— Почему бы ему не взять, да и не раздавить мятеж? И всё, банк его, никаких игр не надо?

— Для того чтобы это сделать, надо быть воином, а он — не воин. Воином был дон Блаз. Дон Блаз мог покончить с восстанием, но дон Блаз, видимо, раскопал что-то на Батисту, и дон Блаз умер. Теперь у Батисты две задачи: ободрать Чили подчистую, потуже набив мошну прежде, чем всё рухнет, и найти подходящего козла отпущения, чтобы вернуться в Мадрид богатым, как крёз, и невинным, как агнец.

— Но нас-то зачем убивать? Нам-то какое дело до его игр?

— Мы — друзья его врага, дона Блаза, а, следовательно, тоже враги. — закончил Шарп, дивясь, насколько ладно сложилась днём картинка, не дававшая ему покоя ночью.

— Значит, он будет стараться нас прикончить?

— Э-э, нет! Прилюдно — нет. В Пуэрто-Круцеро нам, полагаю, ничего не угрожает. Прикончи нас Дрегара по пути, виноватыми остались бы повстанцы, но в Пуэрто-Круцеро убийство наделает много шума.

— Дай-то Бог, чтобы вы оказались правы. Мне не по нраву подыхать в каком-то Чили.

Шарп почувствовал угрызения совести, за то, что потащил друга с собой на край света.

— Тебе не надо было ехать.

— Изабелла тоже так говорила. Семейная жизнь — отличная вещь, но иногда мужчине надо от неё отдыхать, хотя бы ради того, чтобы, соскучившись по родным, вспомнить, как сильно ты их любишь.

Кроме жены, Патрика ждали дома четверо ребятишек: Ричард, Лиэм, Шон и самый младший, чьё гэльское имя Шарп выговорить был не в состоянии, называя его Майклом.

— Расставаться же с моими мальчишками навек — увольте.

— Нам сделать-то — всего ничего. — подбодрил друга Шарп, — Выкопать дона Блаза, запаять в короб и — адью, сеньор Батиста!

— Я бы всё ж таки положил его в бренди.

— Что быстрей будет, то и сделаем, — покладисто подытожил Шарп.

Гонка по джунглям кончилась внезапно. Просто зелёные великаны расступились и выпустили путешественников на главный тракт. Большак был пуст, ни следа Дрегары с его сбродом. Фердинанд, тряся ладошкой, показал зубы и опять залопотал по-своему.

— Ты-всё, да? Довёл? Дальше сами? Туда? — неестественно громко, как разговаривают с несмышлёнышами и бестолковыми иноземцами, спросил его Харпер, тыча на юг.

Индеец быстро закивал.

Шарп открыл сундук, достал гинею и вручил проводнику. Тот спрятал его в карман рваного обмундирования. Весело оскалившись напоследок, тёзка испанского короля растворился в чащобе.

Впереди лежал Пуэрто-Круцеро, где-то далеко позади плелись убийцы, и впервые с момента высадки в Новом Свете на душе у Шарпа стало легко-легко.

К вечеру, взбираясь на скалу, служившую основанием для крепости, вымотанный двухдневной скачкой стрелок повернулся в седле и окинул взглядом уходящий к горизонту тракт. Никого. Дрегара остался с носом.

Цитадель нависала над удобной бухтой, откуда, если будет на то милость Божия, друзья отплывут в Европу, увозя с собой мёртвого героя. Из середины каменного кольца поднималась церковь, где покоился дон Блаз, белая с лёгкой краснотой, подаренной последними лучами садящегося светила. Рядом с храмом на флагштоке замковой твердыни трепетало гордое многоцветное знамя Испании.

Ветерок, игравший с флагом на шпиле, гнал по бухте пенные барашки волн. Здешняя гавань была не так велика, как в Вальдивии. Её образовывал длинный скальный язык, достаточно низкий, чтобы противостоять буйному норову Тихого океана, и недостаточно высокий, чтобы смирять злые южные ветра. Каменный мол делил гавань надвое. У внутренней акватории по берегу рассыпались склады, рыбачьи бараки и разной величины и достатка дома. Город и бухту стерегла крепость, к которой зигзагом вилась дорога, исчезая в пробитом сквозь сплошной камень тоннеле, окружённом норами пушечных амбразур.

— Не хотел бы я штурмовать это орлиное гнёздышко. — прищёлкнул языком Харпер.