Приключения Реверса

Он злобно зыркнул на меня, но ничего не сказал и ушёл. Скорее всего, мои слова Монета расценила как подтверждение его предложения, вот он и успокоился. Как же тяжело ожидать собственной казни, пусть даже фальшивой! Большого представления из неё устраивать не стали, выволокли меня во внутренний двор и затащили на помост, где уже стояла обещанная гильотина. Тащили осторожно, чтобы не повредить узлы. Сцена казни покадрово воспроизводила тот самый ужин, на котором я разозлил карлика — возвышение, трон, два стола для придворных в высоких шапках… Только станок для казни добавился.

— Ну что, готов к самому смешному выступлению в жизни? — проскрипел король.

— Нет — ответил я, имея в виду совсем другое. Я действительно не очень готов к тому, что на самом деле произойдёт.

— Тем лучше. Закрепите его! — скомандовал он людям Мизинцева.

Меня уложили на стол и, немного повозившись для виду, положили на руки цепи.

— Пусть его судьба станет уроком для всех, кто посмеет пойти против воли нашего бога и его избранного! Наша сила в единстве, единстве всего народа и…

Карлик встал с трона и направился к рычагу, а палачи технично потерялись из виду, чтобы король на их фоне не выглядел совсем мелким. Без суеты, гремя цепями, я сел на столешнице, расправил руки и схватил карлика за горло. Он остолбенел от страха, как только я начал подниматься.

— Ваше Высочество, что с вами? Вам плохо? Прилягте, Ваше Высочество! — для надёжности я хорошенько стукнул затылком карлика об доски гильотины — времени фиксировать тело у меня нет. Пинок по рычагу и падающее лезвие разрубает монарха пополам. Пётр Мизинцев бежит быстрее всех, взлетает на помост, но не успевает спасти законного правителя. Я падаю на колени перед разгневанным управляющим дворца и кричу:

— Король умер! Да здравствует король!

— Ты! Предатель! Ты умрёшь вместе с ним! — в руке у Петра кинжал с широким лезвием, как предсказуемо. А ведь мы договаривались…

— У меня твоя корона. — шепчу я ему. Нож замирает в верхней точке замаха.

— Врёшь!

— Или не вру. Рискни, вдруг найдёшь её раньше, чем тебя сожрут.

— Я… Не могу! Не могу опустить руку! — кричит Мизинцев публике.

— Грамматик явил свою волю! Он разбил мои путы и направил мои руки, чтобы я освободил эту страну от тирана! — подыгрываю я затупившему интригану

— Жреца позови, пусть подтвердит — добавляю шёпотом.

— Господин Байл, этот шут говорит правду! — ошибся Пётр с интонацией. — Верховный грамматон клирик, я задал вопрос! Отвечайте!

— Да, да всё так и есть — растерянно произнёс клирик.

— Мы должны как можно точнее истолковать его волю, уединившись для молитвы! — сказал я.

Придворные наблюдали с интересом, но ничего не предпринимали. Байл, Мизинцев и я поспешили внутрь замка. Внезапно, первым заговорил жрец.

— Значит так, долбоёбы. Я безмерно благодарен вам за то, что избавили меня от необходимости подтирать жопу этому недомерку, но давайте вы разберётесь как-нибудь сами? У вас есть уникальный шанс построить светское государство, можете хотя-бы попытаться его не просрать.

— Да клал я хуй на твоего бога! Верни корону и делай что хочешь. — ответил ему Мизинцев.

— Присылай людей, пусть забирают. Всё? У меня так много дел, а ваши дворцовые церемонии такие долгие…

— Нихрена не всё! Этот хуй заявляет, что корона не у тебя, а у него!

— Круто, тогда я тем более пошёл, разбирайтесь сами!

— Сам ты хуй, если что. Но я понимаю твой скептицизм. Давайте спустимся все вместе в подвал, чтобы я мог доказать свои слова.

— Нет, у меня куча дел! — Клирик открыл дверь и тут же оказался заломан в позу «белого лебедя» — руки назад, корпус вперёд и два дюжих стражника по бокам.

— Подождёшь. Веди, Хайзенберг, только без глупостей. Стражников у меня много.

Футляр в подвале обнаружился достаточно быстро, он стоял за тем самым портретом, за которым Ироня пряталась от настоящего шута. Жрец опознал его и был отпущен навстречу своим «невероятно важным» делам, ускоренный пинком под зад от меня. Ненавижу, блядь, жрецов! А Ироня? Впрочем, не время для рефлексии.

— Ну что, теперь веришь?

— Как ты это сделал? Она же была в храме, под охраной!

— Это было не так уж сложно. Кажется, на самом деле Байлу и остальным жрецам на неё было плевать. Вообще, странные дела творятся в вашем храме Грамматика, совсем не похожие на остальные. Ни за что не поверил бы, что жрец сказал «постройте светское государство», если бы не слышал это лично.

— Хайзенберг, а ты в курсе, что работаешь в этом замке почти всю жизнь, и учился у предыдущего шута? Откуда тебе знать, что происходит в заграничных храмах?

— Не, не в курсе. А по поводу связей с внешним миром, я нашёл в его комнате отличный динамик, явно не местного производства.

— А сам Хайзенберг?

— Вторые сутки как мёртв.

— На кого ты работаешь?

— У него много имён. Равные зовут его Андрей, подчинённые — начальник Облачного штаба, суеверные — Тайный князь.

— Значит, это правда, что весь мир пал под натиском тёмной силы?