Приключения Мирослава и Ильи

Дядя Толя, учитель географии, человек чрезвычайно рассеянный и добрый, в точности как его коллега Жак Паганель из книги Жюля Верна, остановился на полуслове и посмотрел на Лёньку. Складывалось впечатление, что дядю Толю только что телепортировали из Антарктиды, где он вместе с капитаном королевского флота Великобритании Робертом Скоттом и его четырьмя товарищами наконец добрался до Южного полюса, и поместили в пятый класс обычной российской школы. Он не мог сообразить, откуда взялись эти дети и что им нужно.

Можно сказать, что так оно и было. У дяди Толи было феноменальное воображение. Когда он рассказывал, то забывал обо всём. Ему было совершенно неважно, слушают ли его или нет, чем занимаются ученики во время урока и вообще есть ли кто-нибудь в классе. Он любил географию, и больше его ничего не интересовало.

Все в школе называли дядю Толю именно дядей Толей, а не Анатолием Михайловичем, как должно обращаться к учителю. Вначале другие преподаватели, завуч и директор пытались навести порядок и резко осаживали учеников за подобное панибратство, но в конце концов сдались и они. Это произошло после того, как пару лет назад на линейке Первого сентября Игорь Николаевич (грозный директор школы), представляя учителей, произнёс:

– Мне очень приятно представить вам нашего учителя географии, человека, не побоюсь этого слова, всецело посвящённого своей профессии, дядю То… простите, Анатолия Михайловича.

Последние слова директора никто не расслышал, так как они были заглушены хохотом. Смеялись и ученики, и родители, и учителя. Засмеялся и сам директор. С тех пор уже никто не пытался спорить с очевидным, и дядя Толя стал дядей Толей официально. Кстати, он был совершенно не против.

– Какие пытки? Ты о чём? – дядя Толя пристально смотрел на Лёньку.

– Как о чём? – удивился Лёнька. – На улице весна, птички поют, а мы тут сидим в душном помещении без свежего воздуха. Как там у Агнии Барто?

Весна, весна на улице,

Весенние деньки!

Как птицы, заливаются

Трамвайные звонки!

– В нашем городе трамваев нет, – резонно заметил дядя Толя.

– Зато есть птицы, – возразил Лёнька. – Дядя Толя, отпустите нас домой. Ваш урок всё равно последний. Ну пожалуйста, вы же такой добрый, – Лёнька покопался в своём арсенале и выбрал самый жалобный тон.

– Домой… – задумчиво повторил учитель. У него была привычка повторять последнее слово. – А как же Южный полюс, как же Скотт и его друзья?

– Вы нам в следующий раз расскажете.

В классе все загалдели, выражая непреодолимое желание внимательно выслушать историю отважного путешественника в следующий раз.

– Вы так думаете? Ну хорошо. Идите, – дядя Толя почесал голову и улыбнулся, – только не шумите так. И да – постарайтесь не попасться на глаза Игорю Николаевичу.

Лёнька был в своём репертуаре. Он вообще не боялся взрослых. Мог подойти к любому учителю, прохожему на улице, охраннику в торговом центре и начать разговор. Поэтому никто не удивился его выступлению.

Лёня жил с матерью и отцом на дачах. Добираться туда было непросто. Пешком далеко, а с ближайшей автобусной остановки прямого транспорта не было. Нужно было поехать в противоположную от школы сторону, перейти дорогу и сесть на двадцать восьмой. Таким методом Лёнька пользовался крайне редко, а чаще всего ездил в школу на велосипеде. Он пристёгивал его специальным замком к пожарной лестнице позади школы. Первое время он оставлял велосипед рядом с центральным входом, но охранник стал возмущаться и заставил Лёньку сменить место парковки.

Мирослав и Илья уже подходили к воротам школы, когда услышали отчаянный крик Лёньки. Они кинулись к нему. Лёнька сидел на ступеньках бетонной лестницы, которая вела к другому входу в школу. Двери этого входа были заколочены сразу же после строительства школы. Зачем был нужен этот вход, никто не знал.

Лёнька горько плакал.

– Ты чего? – спросил его Мирослав.

– Велик украли, – сквозь слёзы промычал Лёнька.

– Кто? – спросил Мирослав и тут же понял, что сморозил глупость: вряд ли Лёнька знал вора.

Но оказалось, что не глупость и Лёнька действительно знал вора.

– Кто, кто… – всхлипывал Лёня. – Конечно, Кашалот! Кто же ещё?! Он давно на мой велик зарится. Вчера я еле от него удрал. Мамка на рынок отправила. Обратно я решил сократить путь и поехал через поле. А тут, как назло, эти… – Лёнька помолчал, подыскивая какое-нибудь слово пообиднее, но ничего не придумал. Ругаться он не любил, а слово из обычного лексикона в данной ситуации казалось неуместным.

– И что дальше? – нетерпеливо спросили Мирослав и Илья (у них это получилось удивительно синхронно).

– У них есть длинный такой, не знаю, как зовут, – продолжил Лёнька, уже не плача. – Он увидел меня, расставил свои мерзкие ручищи и загородил тропинку. Хорошо, что я их ещё издалека увидел, – было расстояние для манёвра. Я от страха крутанул на поле. Проехал кое-как мимо них по каким-то колдобинам и дал дёру.

– А они что?