Приключения Марси

Это было не вино, совсем не вино. Вкус странный, но мягкий, зато крепость... Я закашлялась, и Оли сунул мне ложку соленых грибочков, чтобы закусила. В голове сразу зашумело, и я некоторое время приходила в себя. Домовой покачал головой. Ну, не привыкла я к этой самодряни. А потом пошло, как маслу, и мы, перебивая друг друга, изливали свои горести. Потом Оли пел похабные песни, потом пела я, что знаю. Потом мы пели вместе, очень громко и очень старательно. Затем домовой притащил гармонь, и мы еще пели и плясали, не обращая внимания на стуки в дверь и в пол.

- Я их слушал, теперь пущай они меня слушают, - ревел пьяный, но разудалый домовой. - Жги, кошка!

- Ой, жгу, миленький, - орала я, от души топоча ногами по полу, пытаясь воспроизвести деревенские пляски. - И чтоб их всех пес задрал!

- А и верно, - гоготал Оли. - А рапиры я его все одно переломлю об колено.

Я остановилась, проникаясь окончательно духом дурноватого и бесшабашного веселья.

- Идем! - крикнула я.

- Куда? - опешил домовой, остановив кружку у самого рта.

- Мстить! - огласила я.

- Идем, - кивнул он.

Оли подал мне мою кружку, мы выпили и направились к двери. Пол вообще издевательски качался, и домовой решил сегодня же ночью дом переделать. Мы ударили по рукам, подошли к двери, и она сама распахнулась. Прикрыв для верности один глаз рукой, чтобы разглядеть наглеца, который вторгся в мои владения, я опознала ректор. Тот скрестил руки на груди, скептически вскинул бровь и с интересом рассматривал, как мы с домовым не даем друг другу упасть.

- А это он со мной мяукал, - сдала я ректора со всеми потрохами.

- Он?! - изумился Оли. - Ну, я тебе, шкодник, - он потряс кулачком. - Спать честным людям не давали, ишь ты, котяра мартовский. - Затем приложил ладошку к губам и громко прошептал. - Кошка, так это же ректор.

- Он, - я торжественно кивнула и упала в руки Ормондта, потому что домовой меня больше не поддерживал, он грохнулся на свой упитанный зад, изумленно икнув.

Лорд Ронан окинул внимательным взглядом комнату, остановился на бутыли самогона, теперь еще и хмыкнув скептически.

- Представление окончено, - провозгласил он неизвестно кому, - можете расходиться, господа преподаватели. А с вами, госпожа Коттинс, мы поговорим позже.

- Я с тобой вообще не разговариваю, - ответила я. - Никогда.

- Расходитесь я сказал, - ледяной тон ректора тут же расчистил коридор.

Ормондт вошел в мою комнату, закрыв за собой дверь. Домовой, предатель, уже успел раствориться, и я осталась один на один с лордом Ронаном. Мой боевой настрой никуда не испарился, но временно был накрыт толстым слоем самогона, потому ругаться я не стала, а просто уткнулась в сурового лорда и моментально уснула.

Впервые в жизни я испытала это странное чувство, когда ночью просыпаешься и не можешь понять, где ты и как тут очутился. Глаза открылись как-то резко, и я уставилась в темноту перед собой, пытаясь узнать силуэты мебели. Было в этих самых силуэтах что-то очень знакомое. Я порывисто села и охнула, ощутив: во-первых, сильную головную боль, а во-вторых, странную сухость во рту. Пить хотелось неимоверно, а еще так же сильно хотелось умереть, потому что так плохо мне не было никогда в жизни. Я осторожно встала с кровати и пошла к двери, которая легко угадывалась во мраке комнаты по полоске света, пробивавшейся снизу. Дойдя до этой двери, я приоткрыла ее и недовольно поморщилась. Дом ректора. Вопрос, как я тут оказалась? Смутно вспомнилась собственная комната и голос ректора, требующий разойтись. Тогда следующий вопрос: кому разойтись? Мне? И куда я должна была разойтись? Вообще странная формулировка. Если я единый организм, то разойтись никак не могу, не порваться же мне.

От всех этих мыслей еще сильней разболелась голова. Я тихо застонала, хватаясь за виски и побрела дальше. Раз я знаю, где я, значит, знаю, где есть вода. Стоп, а вода есть в моей комнате, в ванной. Но в холодильном шкафу у Бидди, наверняка, припрятан графинчик с морсом, таким кисленьким и холодненьким. От этой мысли пить захотелось еще сильней, и я облизала губы. До кухни еще идти и идти. Ох, мама Феня, мама Феня, жизнь моя кошачья. Тяжело вздохнув, я дошла до лестницы вниз и остановилась, услышав тихие голоса. Хотела было пойти мимо, но развернулась и подкралась к приоткрытой двери, страдая еще и острым приступом любопытства.

Это был кабинет лорда Ронана. Он сам и его друг, Алаис Бриннэйн, находились внутри и негромко разговаривали о чем-то. Я уже хотела махнуть на них рукой, но прозвучало мое имя, и я остановилась, припав к щелочке. Ормондт сидел в кресле, Алаис на краешке стола. Мужчины держали в руках бокалы и время от времени прикладывались к ним. Меня замутило, потому что, глядя на рубиновую жидкость, которую так не спешно потягивали благородные лорды, я вспомнила самогонку Оли. Бр-р, никогда больше не буду ее пить. Вообще больше никогда пить не буду. Если только молоко или морс. Морс хорошо-о, ждет меня там бедняжка, а я тут торчу зачем-то.