Приключение с установлением личности

– Я и прежде наблюдал такие симптомы, – сказал Холмс, бросая сигарету в огонь. – Колебания на тротуаре всегда предвещают affaire du coer[2]. Она нуждается в совете, но опасается, можно ли доверить кому-либо столь деликатное дело. Тем не менее и тут существуют различия. Если мужчина нанес женщине тяжкий удар, она не колеблется, и наиболее обычный симптом – оборванная проволока звонка. В данном же случае мы можем заключить, что речь действительно пойдет о любовной интриге, но девица не столько разгневана, сколько ввергнута в растерянность или горе. Впрочем, сейчас она войдет и рассеет наше недоумение.

Он еще не договорил, как в дверь постучали, и мальчик на побегушках доложил о мисс Мэри Сазерленд, а за ним уже маячила черная фигура ее самой, будто торговое судно под всеми парусами позади лоцманского катера. Шерлок Холмс поздоровался с отличающей его непринужденной любезностью и, закрыв дверь, указал ей с поклоном на удобное кресло, а сам оглядывал ее тщательно, но отвлеченно, в особой, только ему присущей манере.

– Не тяжело ли, – сказал он, – с вашей близорукостью так много печатать на машинке?

– Вначале так и было, – сказала она. – Но теперь я нахожу нужные буквы не глядя. – Затем, внезапно осознав скрытое значение его слов, она вздрогнула и взглянула на него со страхом и изумлением на широком благодушном лице.

– Вы слышали про меня, мистер Холмс! – вскричала она. – Как иначе вы могли узнать все это?

– Неважно, – сказал Холмс со смехом. – Мое занятие состоит в том, чтобы знать. Быть может, я приучил себя видеть то, чего другие не замечают. Иначе для чего вы бы пришли посоветоваться со мной?

– Я пришла к вам, сэр, потому что слышала о вас от миссис Этеридж, мужа которой вы отыскали с такой легкостью, когда полиция, да и вообще все уже считали его мертвым. Ах, мистер Холмс, я жажду, чтобы вы сделали для меня то же самое. Я не богата, но у меня есть моя сотня годового дохода, не считая приработка на машинке, и я отдам это все, лишь бы узнать, что случилось с мистером Хосмером Ангелом.

– Почему вы отправились посоветоваться со мной в такой спешке? – спросил Шерлок Холмс, складывая кончики пальцев и возводя глаза к потолку.

Вновь на несколько глуповатом лице мисс Мэри Сазерленд отразилась растерянность.

– Да, я вышла из дома, хлопнув дверью, – сказала она. – До того меня рассердила пренебрежительность, с какой мистер Уиндибенк, то есть мой отец, отнесся ко всему этому. Отказался пойти в полицию и не захотел обратиться к вам. И так как он ничего не предпринял и только повторял, что ничего не произошло, я наконец возмутилась, оделась второпях и поспешила к вам.

– Ваш отец… – сказал Холмс. – Видимо, ваш отчим, так как вы носите другую фамилию.

– Да, мой отчим. Я называю его отцом, хотя это и звучит нелепо, так как он старше меня всего на пять лет и два месяца.

– И ваша матушка жива?

– О да, мама жива и здорова. Я не слишком обрадовалась, мистер Холмс, когда она снова вышла замуж так скоро после папиной смерти, да еще за человека, моложе ее почти на пятнадцать лет. Папа был водопроводчиком на Тоттенхем-Корт-роуд и оставил после себя преуспевающую мастерскую, которой мама управляла совместно с мистером Харди, старшим мастером, но мистер Уиндибенк сразу же принудил ее продать мастерскую, он ведь очень много о себе понимает, как-никак коммивояжер по винам. Всего они выручили четыре тысячи семьсот фунтов, куда меньше, чем получил бы папа, будь он жив, при его-то репутации и клиентуре.

На мой взгляд, Шерлок Холмс должен был изнывать от нетерпения, вынужденный слушать этот путаный и сбивчивый рассказ, однако слушал он его, напротив, с величайшей сосредоточенностью.

– Ваш собственный небольшой доход, – спросил он, – достался вам от продажи мастерской?

– Нет-нет, сэр, он не имеет к ней никакого отношения. Его мне оставил дядя Нед, проживавший в Окленде. Капитал вложен в новозеландские ценные бумаги, приносящие четыре с половиной процента. Капитал составляет две тысячи пятьсот фунтов, но распоряжаться я могу только процентами.

– Вы крайне меня заинтриговали, – сказал Холмс. – И поскольку вы получаете столь крупную сумму – сто фунтов в год, да еще подрабатываете, то, конечно же, немного путешествуете и позволяете себе всякие удовольствия. Мне кажется, одинокая женщина может легко сводить концы с концами и на шестьдесят фунтов годовых.

– Мне вполне хватило бы и меньшей суммы, мистер Холмс, но вы же понимаете, пока я живу дома, я не хочу быть обузой для них, и потому этими деньгами распоряжаются они. Разумеется, это временно. Мистер Уиндибенк каждый квартал забирает мои проценты и отдает их маме, а я убедилась, что отлично обхожусь моим заработком как машинистки. За страницу я получаю два пенса и без труда печатаю за день от пятнадцати до двадцати страниц.

– Вы очень ясно обрисовали ваше положение, – сказал Холмс. – Это мой друг, доктор Ватсон. В его присутствии вы можете говорить столь же откровенно, как и со мной наедине. А теперь, будьте столь добры, расскажите нам все о ваших отношениях с мистером Хосмером Ангелом.