Приключение разряда XXXL

Её поняли правильно, а в следующий момент мужчины начали почти синхронно двигаться, вызывая головокружение и… удовлетворение. Она смогла, выдержала всё, что сама себе и запланировала.

Да, пора окончательно признать: она извращенка. Хотела узнать, каково это, когда натягивают на два члена разом? Насколько сильным будет чувство переполненности? Насколько это вообще болезненно? Узнала. Да и не ставить же такие эксперименты самостоятельно. Страшно.

Ну, не подрассчитала немного, что пожелание о партнёрах с крупным достоинством будет выполнено столь тщательно. Не попадалось ей раньше таких гигантов, несмотря на заверения доктора, а тут видать специально искали. И озабоченность организатора становилась понятной, особенно после отсылки своей фотографии в полный рост. Такую вот худышку-стройняшку, и на два дрына разом.

Мысли скакали и плавали, прям как сама Вика, зажатая между двумя крупными, горячими телами — теперь её качали медленно, осторожно, но всё равно впечатлений было слишком много, и сознание постепенно туманилось, становясь всё более размытым.

Она почти даже не отреагировала, когда всё закончилось. Было хорошо и тряско. Хотелось скрутиться в клубок и уплыть в мягкое ничто, что она и проделала на остатках сил. А потом с полным удовлетворением отключилась.

Просыпалась Вика тяжко, муторно. Тело ощущалось газовым шариком и одновременно ныло, но в первую очередь её напугала темнота. Хотя, проснувшись окончательно, поняла, что это просто повязка всё ещё обхватывает голову. Рука рефлекторно метнулась вверх… и не получила сопротивления, а пальцы коснулись непонятной поверхности — то ли кожи, то ли ещё чего похожего. Тааак…

Кожу под повязкой не тянуло — ту снимали и ополоснули ей лицо? Потом снова надели? И как не заметила-то? Но дальше. Руки развязаны, телу вполне тепло, ибо укрыто, и комфортно на кроватке. Той самой или нет, понять, разумеется, не получилось, да и неважно оно. И о чём это говорит? Вика резко перевернулась на спину, вытягиваясь, но тут же охнула и снова свернулась клубком, возвращаясь в положение на боку, — сквозь позвоночник, от копчика к затылку прошило жаркой волной боли. Живот тоже. И следом враз почувствовались и саднящее горло, и горящие анус со входом во влагалище, и трясущиеся болезненным студнем мышцы. Везде, блин!

Вот это она вчера оторвалась! Но ни о чём не жалела. Да, сейчас, после всего пережитого, неслабо так трясёт, нижние девяносто протестующе саднят, но зато она теперь точно всё про себя знает! Ну и что, что мазохистка? Или извращенка, которой нравится, когда её предельно наполняют? Хотя… Наверное, на такой эксперимент с двойным проникновением она больше не решится. Слишком это… слишком. Да. Ну или нет: отец, помнится, смеясь, рассказывал, как мама после каждых родов зарекалась, мол, никогда больше, а в итоге что? А ребёнка родить, это вам не два члена (даже очень крупных) разом! Впрочем, ей ещё такое тоже предстоит. Когда-нибудь.

А в остальном… Ну извращенка. И что? Мало таких, что ли? Зато теперь, может быть, получится найти нормального любовника, с которым секс обретёт новые краски и исчезнет это постоянное подспудное чувство неудовлетворённости? Впрочем, не это сейчас главное. Вопрос на миллион: почему ей оставили повязку, при этом развязав остальное и устроив спать со всеми удобствами?

Ну ладно, так себе загадка. Понятно же, что кто-то из вчерашних партнёров остался и не хочет, чтобы Вика увидела его лицо. Вот только — зачем? Словно отвечая на незаданные вопросы, раздался шорох шагов и весёлый, такой знакомый уже голос спросил:

— Ну что, героиня анально-вагинального труда, проснулась?

Сначала Вика испытала поистине огромное облегчение — не второй! — и лишь спустя пару секунд до неё дошёл смысл фразы, отчего из горла вырвался сиплый смешок, а сразу за ним и ойк, потому что сократившийся живот снова отозвался вспышкой боли.

Движение, и край постели прогнулся под тяжестью тела.

— С тобой всё в порядке, малышка?

И такое облегчение нахлынуло от искренней заботы в голосе первого, что Вика расплылась в улыбке. А это милое «малышка», которое при достаточно высоком для девушки росте, приходилось слышать не особо часто, особенно порадовало. Приятно.

— Ага. Просто вчера было так хорошо, что сегодня плохо.

— Плохо, это «плохо, но терпимо», или «ой, как плохо, помираю»?

Блин, в нём есть хоть что-нибудь отталкивающее, а? До сих пор Вике нравилось в этом мужчине абсолютно всё. Может, урод? И потому повязку не торопится снимать? Бред, конечно.

— А то ты не знаешь.

Ведь можно же тыкать уже? После всего между ними произошедшего-то? В ответ прилетел сдавленный смешок.

— Вот уж точно не знаю. Так, могу только примерно догадываться.

Ну да, что-то она явно глупость сморозила.

— Нууу… Вроде терпимо. Но шевелиться как-то… не очень. А мне надо уже уходить, да? Ну там, место забронировано и всё такое…