Приключение продолжается

— А не было ли у меня, о великий знаток моей души, подспудного желания, чтобы она была со мной везде и всюду и делила со мною каждый шаг?

— В силу проклятия правды, наложенного на мой род, — сказал Амальрик, — в этом вопросе я предпочитаю умолчание. Я потратил уйму времени на то, чтобы разыскать вас, и без дракона мне нипочем не удалось бы это.

— Дракона? Сверчок с вами?

— Да. Уж он-то, узнав о том, что жизнь Королевы в опасности, не мешкал ни секунды.

— Речь идет о ее жизни?

— Да, казнь состоится через несколько дней.

— Погодите, какая казнь? Я ничего не знаю.

— Может быть, вы не знаете и о том, в чьи руки вы вложили Черный Меч?

Санди замолчал. Амальрик с мстительной и в то же время отчаявшейся ноткой в голосе продолжал:

— Райан — принц Черного трона. Он похитил Королеву, еще не обладая Могуществом, — я имею в виду настоящее Могущество, данное ему Мечом, а не те начатки знаний, в которых поднатаскала его свита, — и, видимо, пытался ее соблазнить, но получил от ворот поворот и заточил ее в темницу. Все то время, пока вы носились по Волшебной Стране, она безвылазно просидела за решеткой. Вернулся Райан уже не человеком, а всевластным рабом Меча. Тот требует крови. Через два дня он собирается публично принести ее в жертву. Надежда спасти ее есть только в том случае, если вы отправитесь со мною, объявитесь под собственным именем, вызовете Райана на поединок и убьете его. Я не оправдываю свои поступки благородными побуждениями, я разлучил вас потому, что мне нужна была Королева, говорящая с моего голоса, чтобы я, а не кто-то другой стоял за ее плечом и выступал в Совете от ее имени, и я был бы глуп, если бы поступил иначе. Но я эльф, а она — моя Королева! Я возвел ее на трон и я отдам за нее свою жизнь, если это даст хотя бы надежду спасти ее. Идете вы или нет? Дракон ждет за городом. Он, кстати, тоже пострадал в этой истории.

— Сверчок? Что с ним, он ранен?

— Его рана, скорее, душевного свойства. Дракониху подослал Райан, и первая любовь нанесла вашему другу тяжелую травму. Будь он при вас, Райан не смог бы использовать на свое благо ваше везение. Вы идете?

— Да. Но не ради вас и вашего Совета, а только ради Сэсс. Погодите, я напишу два слова Риз. Она должна понять.

— Санди!

— Сверчок!

— Санди, ты уже знаешь? Как ты мог?! Я же просил тебя не связываться с кем попало!

— Я тоже, — слабо пискнул Земляничка, высунув голову из кармана Санди. — Обманули, предали и чуть не убили!

— Садитесь быстрее, — поторопил их Амальрик. — Впереди долгий путь, а нам многое нужно успеть.

Санди привычно занял свое место на шее Сверчка, тот разбежался и взмыл в ночное небо. Резко ушли вниз городские огни, и вместе с ними за спиной Санди осталась чудесная морская сказка, к которой он едва прикоснулся.

12. О ПОЕДИНКАХ В УТРЕННЕМ НЕБЕ

Райан открыл глаза в серую предрассветную мглу. Он не мог спать. Сперва это его слегка беспокоило, потом он утратил способность беспокоиться, приняв бессонницу как еще одно из проявлений Могущества, на треть удлинившее его жизнь. В самом деле, чем же еще заниматься по ночам, если не замышлять злодейства?

Он щелкнул пальцами, и в его изголовье зажглась свеча. Слабый звук слева привлек его равнодушный взгляд: среди измятых простыней лежала та, что этой ночью не давала ему скучать. Она еще дышала. Она оказалась крепче, чем он предполагал. Дешевый материал. Он был ее первым и последним мужчиной. Райан набросил халат и позвонил, приказав угодливой прислуге убрать отходы и переменить постель. До восхода оставалась пара часов, и он подумал, что можно, пожалуй, начинать. Он приказал трубить подъем, будить статистов, массовку и Королеву эльфов и подошел к зеркалу.

Он нравился себе. Он был красив, а с недавних пор черты его лица стали более мужественными и резкими, обрели выразительность и силу. У изголовья кровати лежал Меч. Райан подошел к нему, погладил, вытащил из ножен. Он не мог долго без него обходиться. Меч питал его энергией, забирая взамен что-то несущественное.

Он решил одеться для спектакля сразу. Он надел брюки и рубашку из черной замши, а поверх — кованые доспехи с шипами на плечах, локтях и коленях. Они были тяжелы, с мрачным удовлетворением отметил он, обычный человек не смог бы в них и пошевелиться. А для него они весили не больше, как если бы были сделаны из шелка. Голову он оставил непокрытой — пусть любуются и ужасаются! — а шлем с забралом и пышным плюмажем из черных и золотых перьев повезут за ним на колеснице. Он решил спуститься к Королеве и присмотреть за ее подготовкой.