Прикладное терраформирование

– Ну, все мы здесь за деньгами. – Николай заглянул в комнату, рядом с которой они вешали очередной датчик, и пощупал воду в каменной чаше. – Холодная, зараза. Но есть множество других способов заработать приличные деньги, не отправляясь при этом на холодную планету, где шесть процентов кислорода считают за прогресс.

– Так зачем здесь ты?

– Я? Я точно знаю, зачем я здесь. Я же старше. И могу на некоторые вопросы отвечать без прикрас. Я здесь, чтобы реабилитировать человечество.

– Перед кем?

– Перед самим человечеством. Да хотя бы реабилитировать даже передо мной, уже неплохо. Как сказано: «И неважно, сколько народу о твоем добром деле знают, хоть бы и ты один. Ты ведь тоже из человечества»[1].

– И каким образом? – Данила даже не знал, как правильно задать вопрос. – Не, даже не так. Сначала интересно даже узнать, а за что его реабилитировать?

– Тоже шесть? – спросил Николай, видя, что Данила подключился к следующему датчику.

– Чуть ниже, незначительно, – ответил Данила. – Воздух стоячий, так что нормально. Может, процент градиента на длину коридора и будет, не больше. Потом выровняется.

– Что ты знаешь про крупных нелетающих птиц?

– Пингвинов, что ли?

– Вот-вот. Пингвинам просто повезло, их спас холод тех мест, где они обитали. Страусам – тоже, они хотя бы бегать умеют. А была некогда еще такая чудесная птица дронт. Большая, и летать не умела тоже, ей и не надо было. Жила себе мирно на необитаемом острове. Горя не знала, пока этот остров не стал обитаемым. Она, конечно, надо признаться, тупой птичкой была, выходила встречать моряков, разве что хлеб-соль им не выносила. И нет теперь птички. Ведь хоть бы на расплод оставили, гады. Перебили подчистую, жила она себе жила, может, десятки тысяч лет жила, такая тупая и вкусная, а кирдык ей сделали лет за десять-двадцать. Разом. Мы же в этом плане как саранча, неуемные. Пока сами с голоду пухнуть не начинаем, все плодимся, сжираем все вокруг, и снова плодимся.

– Ну, так, может, за ними не следил никто, за моряками. Браконьеры и сейчас есть, но их хотя бы ловят.

– Ну да. Дай-ка я тебе тогда еще одну историю расскажу. Есть такие милые зверьки, бизоны зовутся. Родственники наших зубров…

– Ну ладно! Они же живы-здоровы.

– Ага. Маленький нюанс. В начале девятнадцатого века их было сорок миллионов. К концу того же века – менее одной тысячи. И что самое обидное – их ведь даже не сожрали. Знаешь, почему их вырезали? Потому что устали за индейцами бегать. И тут пришла демократичным деятелям в голову прогрессивная мысль из того же разряда, что и вшивые одеяла в качестве подарков аборигенам. Для индейцев ведь бизоны чуть ли не главной ценностью были. И еда, и одежда, и дом – все. Вот они и решили таким образом закрыть проблему.

Николай помолчал и закончил:

– Весьма успешно получилось. А для победителя потом переписать историю – раз плюнуть. Ее же не индейцы писали. И уж точно – не бизоны.

Данила закончил крепить последний датчик в коридоре и сообщил:

– Здесь все, теперь по схеме в конце каждой комнаты. Так и что, как мы теперь за все эти грехи со времен Адама реабилитироваться будем? И зачем для этого так далеко лететь? Можно было бы и на Земле какого-нибудь страуса взрастить, потомство ему помочь вырастить, не дать пугнуть на голом бетоне…

– Очень просто. Мы притащим земную жизнь сюда. Люди думают, что получают новый ареал для обитания. Правительства, что снимают напряженность в обществе, ставят высокую и благородную цель, к которой многие будут стремиться. Корпорации, что заработают много денег. Но на самом-то деле, терраформирование прежде всего будет означать, что мы притащим на эту планету кучу, тяжелую и большую кучу земной биомассы. Это и будет реабилитация.

– За бизонов? – уточнил Данила.

– И не только, – кивнул Николай. – Так что никакой мы не венец творения. Так… авангард в лучшем случае.

– Во что сажать будем? – перевел тему Данила. Не любил он таких разговоров. Не было у него настолько близких людей, с которыми он бы мог такие разговоры вести. Такие мысли он предпочитал думать про себя и всегда чувствовал себя некомфортно, когда нечто подобное высказывал кто-то рядом. – Ни ящиков, ни горшков…

– Да, было бы интересно посмотреть, где бы мы здесь нашли дерево для ящиков. – Николай смотрел по сторонам, словно прикидывая, где и что разместить. – Будем, как на востоке, все делать прямо на полу. Великолепно получится. Сейчас киберы воду доносят и пошлю их камни таскать. Разместим камни вдоль стен, стеночку сделаем полметра высотой, закрепим. Может, Василий какой раствор сумеет сделать, но можно и так. Потом в нишу засыплем почву. Почва плохая, но понемногу удобрим. Даже стильно.

– Расти-то будет в этом песке?

– Заодно и посмотрим. Думаю, плохо, но будет. В любом случае начну я здесь не с яблонь, так что накопим перегной. И ты же знаешь, ваши туалеты – моя собственность. Не мытьем, так катаньем, но почвенный слой мы здесь создадим. В этом масштабе – никаких проблем, лишь время нужно. Вот наверху – другой вопрос.

– Помочь чем?

Николай пожал плечами: