Потом, когда уточнили списки потенциально допущенных к полету, снова долго спорили. Данила слегка отвлекся, размышляя над тем, как они умудрились достать конфиденциальные данные его персональной медицинской карты. Такие, каких и он-то никогда не видел. Просто не интересовался своим здоровьем в таких деталях.
Но он был допущен.
В конце концов, Тимур встал, топнул ногой, и на время приостановил действие демократии в отдельно взятой компании:
- Делаем так, и это больше не обсуждается. Все, кто хочет полететь, кидают свое имя в корзину, - Тимур тут же подхватил в углу пластиковую корзину для мусора, вытащив из нее пустой пакет из целлюлозы и торжественно водрузив ее на стул в центре зала. - Тасуем, выбираем шестерых. Выбирают те, кто не летит, по одному фантику за раз. Никаких переголосований. Никаких возражений. Если кто-то из шестерки не полетит, по любым причинам, полный повтор с урной, во избежание интриг. А то знаю я вас, ученых, вам только дай волю. И бумажки для голосования брать у меня, класть в корзину тоже у меня на виду. Никаких симпатических чернил, специальных методов сложения бумаги, предварительного подогрева или охлаждения ваших счастливых билетов, никакого сговора с теми, кто будет тащить из корзины. А чтобы у слишком мозговитых не было времени придумать что-нибудь более хитроумное, мы начинаем прямо сейчас.
Данила внутренне согласился с выбором Тимура. С учетом того, сколько умнейших людей со всей планеты здесь собралось, не просто умнейших, но и отчаянно мечтающих попасть на Марс, напридумывать перед голосованием могли все, что угодно. А если дать время, то еще и соорудить пару приборчиков, обеспечивающих правильный выбор.
У него у самого в голове тут же возникла пара идей, как с помощью простейших колоний нанитов обеспечить полное переписывание всех имен в корзине на нужные, а потом, после “правильного” выбора, обратно - чтобы не оставить следов. Два-три дня в мастерской, и он бы вполне сумел претворить эту идею в жизнь. Или…
- А нам как? - спросил кто-то.
Тимур посмотрел на того, кто задал вопрос и ответил:
- Пишите себя на одной бумажке. Если выпадете шестыми, решите - полетит один или передадите ваше место дальше. Если выпадете раньше, займете два места.
Судя по ответу, спрашивал мужчина с женой. Оказывается, тут работали и такие.
Данила встряхнулся. В конце концов, для него сейчас берег Енисея или бункер на Марсе - разница небольшая. После вчерашнего разговора он вполне мог переместиться чуть подальше от солнца, на планету чуть поменьше. Туда, где выбор, возвращаться в Москву или нет, отпадет сам собой. Он подошел и взял одну бумажку для себя. Написал на ней свое имя, показал подозрительному Тимуру, что написал именно свое, а не чье-то еще, и бросил бумажку в корзину.
Уже отходя назад, он тоже задал вопрос:
- А когда отлет?
- Тут они грамотно подгадали с объявлением, - ответил Тимур. - Следующее противостояние, в конце будущего лета. “Великое” противостояние, идеальный случай, который не стоило упускать. Улетать надо месяца за три до него. Думаю, что с Земли поднимать будут в марте, может даже в конце февраля, если решат устроить чехарду на орбите. Следующее окно - через два года, не раньше, а вообще - надо уточнить в расписании IPT. Очень грамотно. Как раз, чтобы народ подумал, подкопил денег, заказал билеты, сообразил, что брать с собой в дорогу. Больше полугода на все про все. Полетят все. Это точно. Все только и ждали снятия моратория на наземные изыскания. Теперь на Марсе будет тесно.
- А можно не спать в полете? - Задумчиво спросил очередной претендент, бросая бумажку в корзину. - За полгода столько можно успеть!
Тимур сначала проверил, достаточно ли далеко отошел вопрошающий от корзины, прежде чем ответить:
- Можно. Если ты приплатишь сверху еще миллионов двадцать, то можно. За воздух, за еду, ну и за прочие удобства. Если же пожадничаешь, то придется тебе все-таки спать. Хотя, - ты можешь отказаться лететь, и не потеряешь эти полгода. Стоит ли мне считать твое имя недействительным, если мы вытащим его?
Претендент покачал головой. Видимо, это означало, что ради науки он готов и проспать часть своей жизни.
Кто-то из наблюдающих в стороне спросил:
- Когда смогут полететь те, кто не полетит сейчас?
Тимур пожал плечами:
- Вы меня спрашиваете?
После легкой заминки почти оттуда же, откуда донесся вопрос, кто-то другой ответил:
- Август пятидесятого, “великое” противостояние. Потом октябрь пятьдесят второго. Декабрь пятьдесят четвертого. Январь пятьдесят седьмого. Февраль пятьдесят девятого. Апрель шестьдесят первого. Июнь…. Или июль шестьдесят третьего…
- Достаточно, - остановил его Тимур. - Думаю, что либо мы улетим этими волнами, либо полетим уже только в качестве туристов. Продолжим.
Когда очередь к корзине иссякла, Тимур встряхнул корзиной, засунул в нее руку, предварительно закатав рукав рубашки, как заядлый картежник, и тщательно перемешал содержимое. После этого вытащил руку, растопырил пальцы и показал во все стороны, что рука абсолютно пустая.