Прийдите, любящие

- Я понимаю, - ответил Сергеев, но при этом подумал, что у него самого положение куда как хуже. - Вот-вот... - успокоился начальник. - А в следующий раз она, должно быть, самому Леониду Ильичу напишет? - Писала уже. - Да? - оживился начальник. - И что? - Переслали в обком. - А-а... - А оттуда - мне на работу. Как обычно. Я тогда в ЦНТИ работал... - Вот-вот! - снова сказал начальник. - У тебя, кстати, вся трудовая книжка на два раза исписана. И вкладыш тоже. Летун, понимаешь. - Ну и что, что исписана? - Задумайся, вот что! Пока не поздно. На этом разговор был закончен. Сергеев злился на начальника - воспитывал, как мальчика. Хотя, в общем-то, отнесся по-человечески. Могло быть и хуже. И все равно на начальника он был зол даже больше, чем на тещу. "Ишь, гад, трудовую в нос тычет... У самого она не на два - на три раза исписана! Пусть лучше расскажет, как его самого в свое время из горкома выперли. И как он потом овощную базу поднимал. А потом филармонию. Деятель!" От этих мыслей легче не становилось. Тем более, что начальник, в общем-то, поступил по-человечески. Ведь письмо-то тещино - это ж какой козырь! С тещей он решил не разговаривать. Но она, видно, заподозрила, что с ее письмом опять что-то не так. И вечером бросилась в атаку. Начала, правда, вкрадчиво чтоб не спугнуть. Когда он после ужина устроился с газетой на диване, спросила как бы невзначай: - Ну, что про квартиру говорят? - Ничего, - буркнул Сергеев. - Так-таки ничего? Так ты бы сам спросил. Конечно, молчишь - никто и не почешется. Сергеев промолчал. Теща тоже помедлила. И завела: - Другие-то, люди-то, как делают? Вон, сын Варвары Николаевны ходил-ходил в облисполком, пока не дали. Все пороги оббил, а своего добился. А он, - она указала на Сергеева пальцем, - конечно, гордый же! Пришел, поел готовенькое, и за газету. И никаких забот. А чего ему? Пусть теща бьется. Готовит ему. - Я вам деньги плачу, - огрызнулся Сергеев, упорно разглядывая газету. - И за еду, и за квартиру. Мало? Еще червонец прибавлю. - А ты на меня голос не повышай, - угрожающе надвинулась теща. - Ты только со мной воевать и умеешь. А на людях - тише воды, ниже травы... В людях - ангел, дома - черт. Стиснув зубы, Сергеев в десятый раз пытался постичь смысл нижеследующей газетной строки: "Дегуманизация современного западного общества принимает все более угрожающие масштабы, постепенно подходя к тому, что теряется смысл самого человеческого существования на земле". - Молчишь?.. - торжествовала теща уже из кухни. - Молчи, молчи. Видать, правда глаза колет... Сегодня, говорю, у Варвары Николаевны спрашиваю: ну, как ваши? А она: квартиру получили. Хоромы целые, три комнаты, и коридор огромный - хоть на велосипеде катайся. Две лоджии... Освободили мать-старуху. А мне и сказать в ответ нечего... Дожил, говорю, до сорока, а своего угла не нажил. А зачем ему свой угол? Ему и тут хорошо, теща же все сделает: и в магазин сходит, и сготовит, и слесаря вызовет - вон, кран потек в туалете... А этот... Писатель...