Приграничное сражение 1941. Первая битва Великой Отечественной

Следующим действующим фактором, повлиявшем на развитие контрудара 8-го механизированного корпуса, стала местность. На пути наступления двух дивизий корпуса Д. И. Рябышева лежали две протекавшие с востока на запад речки Слонувка и Нляшевка с заболоченными берегами. В отчете 12-й танковой дивизии позднее было написано, что даже 75 оставшихся в строю танков «не могло быть полностью использовано вследствие болотистой местности». Разумеется, сами по себе речки, пусть даже с заболоченными берегами, не являлись непреодолимым препятствием для мехсоединения. Однако их наличие повышало требования к количеству пехоты, так как приходилось использовать тактику «пехота впереди», и танки могли результативно использоваться только после захвата плацдарма и организации переправы.

В какой-то мере благоприятствовало подготовленному контрудару настроение противника. Во-первых, район Лешнева, стоящий на пути корпуса Д. И. Рябышева, был занят подразделениями 57-й пехотной дивизии только в 15.00 25 июня. Во-вторых, задачи построения прочной обороны именно на этом направлении дивизии не ставилось. В-третьих, двигавшиеся по «панцерштрассе Центр» части 16-й танковой дивизии также оборону не занимали. Ранним утром 26 июня действующие на этом направлении соединения ориентировались относительно действий механизированных сил РККА следующим образом: «На основании приказа по радио из штаба 1-й танковой группы 57-я пд и 16-я тд еще раз проинформированы о необходимости считаться с угрозой вражеского танкового наступления из района Топоров на север»[474]. То есть немецкое командование ожидало повторения наступления 15-го механизированного корпуса, а сосредоточение 8-го механизированного корпуса в районе Бродов не было своевременно выявлено и правильно интерпретировано. Кроме того, 670-й батальон истребителей танков все еще был вовлечен в борьбу с «блуждающим котлом» 124-й стрелковой дивизии и 26 июня в боях под Лешневым не участвовал. Одним словом, на пути КВ, Т-34, БТ, Т-26 и Т-35 корпуса Рябышева лежала наспех занятая оборона. Достаточно сильный удар мог привести к выходу советских танков на коммуникации наступающих на восток танковых дивизий 1-й танковой группы.

Наконец, утром 26 июня, после нескольких дней утомительных маршей танки 8-го механизированного корпуса перешли в наступление. Наиболее трудной была задача 12-й танковой дивизии. Одновременно на нее, судя по всему, возлагались большие надежды. По крайней мере, командир корпуса Рябышев и комиссар Попель наблюдали за ходом контрудара из расположения именно этой дивизии. Дивизия была укомплектована лучше всего, была сформирована раньше других и имела довольно много танков новых типов. Заранее захватить плацдарм передовым отрядом не удалось, и теперь предстояло форсировать заболоченную речку под огнем противника. Фактически наступать можно было только вдоль одной дороги. Мост на этой дороге через речку Слонувку был немцами взорван, и боевые машины дивизии сгрудились перед ним. Как позднее было написано в дивизионном отчете, «танки настолько густо стояли, что некоторые из них цеплялись гусеницами». Пришлось выдвинуть вперед мотопехоту для захвата плацдарма. При поддержке артиллерии и огня танков прямой наводкой мотострелки форсировали речку, образовали плацдарм и предоставили саперам возможность восстановить мост и проложить гати через заболоченную пойму. Примерно к 11 утра мост был восстановлен и наступление продолжилось.

Около полудня 26 июня командование XXXXVIII корпуса оказывается вынуждено задействовать для отражения советского наступления части 16-й танковой дивизии. Боевая группа дивизии Ганса-Валентина Хубе, созданная вокруг мотопехотной бригады, в тот момент находилась на марше в районе Лешнева и Берестечко. Она называлась боевая группа Вагнера, по имени командира мотопехотной бригады соединения. Вырвавшиеся с плацдарма у Лешнева части 12-й танковой дивизии встречает контратака немецких танков. Попель пишет: «Мы уже ясно различаем черно-белые кресты и мелькающие траки движущихся гусениц».