Приговор приведен в исполнение

Войдя в узкий коридор между двумя кабинами, Святой подал паспорт. Стараясь сохранять нейтральное выражение лица, он следил за действиями симпатичной белобрысенькой прапорщицы с редкой челкой. Контролер ФПС просмотрела служебный блокнот, сверяя серию и номер паспорта.

– Коноплев Дмитрий Сергеевич? – строго переспросила блондинка.

– Он самый.

– Летите в Италию?

– Куда довезут! – решил побалагурить Святой.

– По индивидуальному туру? – официальным тоном продолжала прапорщица.

Бывавший в переделках похлестче, чем паспортный контроль, Святой тем не менее ощутил нервное покалывание в кончиках пальцев рук.

– Точно так!

Двери в кабину распахнулись, пропуская начальника смены. Офицер, склонившись к девушке, что-то быстро прошептал ей на ухо. Белобрысая прапорщица, моргнув, подняла глаза, пожирая взглядом Святого. В ее глазах блеснули искорки любопытства, а паспорт перекочевал к старшему по званию.

«Кажется, влип, – решил Святой. – Сейчас закружится карусель. Где же облажался гравер? Какую закорючку повернул не в ту сторону?»

Въедливо изучив разлохмаченную книжицу, начальник пограннаряда с ехидцей в голосе заметил:

– Господин Коноплев, где вы паспорт храните? В холодильнике или в духовке кухонной плиты?

Прапорщица коротко хихикнула, поднеся к губам сжатый кулачок. Ее скудная челка рассыпалась слипшимися сосульками.

– Простите, не понял? – Святой, выражая искреннюю заинтересованность, придвинулся к стеклу кабины.

– Бережнее с документами надо обращаться. Посмотрите…

Нагнувшись так, что половина лица стала невидимой для людей с зелеными погонами, Святой, скорчив скорбную физиономию, разглядывал развернутый документ, прижатый к стеклу.

Отвратительное пятно, вобравшее в себя все цвета радуги, походило на клеймо, оставленное нечистоплотным животным, опорожнившимся на бумагу.

«Перестарался гравер с маскировочной мазней. Нагадил лишнего», – выругался про себя Святой.

Занудливо растягивая слова, пограничник продолжал нравоучение:

– Паспорт, между прочим, основной документ, удостоверяющий вашу личность. В следующий раз, господин Коноплев, мы будем вынуждены не пропустить вас. Потрудитесь обменять паспорт на новый и хранить его в надлежащем месте.

Демонстративно шлепнув книжицу на стол, офицер удалился. Клацнул механизм штампа, оставившего фиолетовую отметку контрольно-пропускного пункта. Дорога из России была открыта…

Когда самолет выруливал на взлетную полосу, прапорщицы, пользуясь перерывом, судачили за чашечкой кофе, расслабляясь перед очередным оформлением.

– Вздрючил майор мужика журналистки! – прихлебывая ароматный напиток, делилась блондинка. – Отчитал, как пацана, а тот даже слова поперек не сказал. Стоял навытяжку перед Петровичем… Без выпендрежа…

Гул турбин взмывающего в небо «Боинга» проник через стены служебного помещения. Прапорщица, сделав паузу, похрустела печеньем. Толком не прожевав, она прошепелявила набитым ртом:

– Классного парня Угланова себе отхватила. Только зря отпускает его шастать по курортам. Перехватят в два счета…

Городок с домами под черепичными крышами сразу очаровал Святого. Старая часть Сан-Стефано-дель-Сантино, еще сохранившая средневековый колорит, казалась иллюстрацией из книги сказок: узкие, мощенные стертым тысячами подошв камнем улочки, цветники на балконах, прикрытых пестрыми тентами, источники воды, обложенные плитами пожелтевшего мрамора, овощные лавки с говорливыми продавцами, нахваливающими товар. Курорт на востоке Абруцци, исторической провинции Италии, был идеальным местом для изгнанника. Затерявшись среди туристов, можно было спокойно прогуливаться, не дергаясь при встрече с полицейским из-за давно просроченной визы. Владелец крохотной гостиницы не лез с расспросами, неизменно высказывая восхищение мудрым решением постояльца продлить свое пребывание.

По утрам Святой просыпался с тяжелым чувством неопределенности. Он распахивал окно, усаживался на подоконнике и созерцал черепицу крыш, покрытую зеленоватым налетом. Выпив кофе, который ему, как уважаемому клиенту, дочь хозяина приносила в комнату, Святой отправлялся на пристань. Чтобы бросить якорь в Сан-Стефано-дель-Сантино, требовалась основательная зацепка. Стопка банкнот уменьшалась в объеме. Срок визы истек. Вынужденное безделье – худший вид пытки для деятельного человека – действовало на нервы. Первоначальная расслабленность и давно забытое чувство покоя сменялись хандрой.

Святой устраивал заплывы на длинные дистанции, доводя себя до полного изнеможения. Возвращаясь, долго отлеживался в укромном уголке дикого пляжа, куда забредали только влюбленные парочки. Однажды, направляясь в гостиницу после изнурительного морского марафона, Святой вдруг передумал и решил повременить с ужином. Бесцельно поплутав по улицам старого города, он вышел к собору. Вечерело. Туристы заполнили уютные ресторанчики и пиццерии. Оркестрики, капеллы, музыканты-одиночки наяривали то зажигательные, то меланхолические мелодии, отрабатывая гонорары, заплаченные хозяевами заведений.