Приговор приведен в исполнение...

— Фриц Янович, дорогой мой, учтите немаловажное обстоятельство. Дело в том, что у профессиональных преступников есть не только внешние приметы. Они отличаются и по так называемому «почерку». С точки зрения здравого смысла это, конечно, странно, вроде бы уголовники оставляют на месте преступления свои визитные карточки. И все же факт: каждый из них с годами вырабатывает свой преступный «почерк». И тот факт, что Клубничка в Ташкенте, еще раз подтверждает мою догадку. Есть преступники оседлые, они не покидают, скажем, Петроградскую или Московскую губернию. A есть преступники-«гастролеры». Клубничка как раз и есть «гастролер».

Вновь зазвонил телефон. Пригодинский сообщил, что убитый на улице Джизакской опознан. Это бандит по кличке Угрюмый. По-видимому, произошла стычка между шайками.

— Одним негодяем меньше, — резюмировал Цируль. — Что нового там... на Старогоспитальной? Сейчас выезжаю.

Явились двое стрелков, вызванных для сопровождения Крошкова. Фриц Янович улыбнулся, сказал:

— Все же не удастся вам, Алексансаныч, отвертеться от охраны. Не желаете ли проехаться до Старогоспитальной?

— Вы читаете мои мысли. Только что хотел сам предложить свои услуги.

— Ну и превосходно. Покажите нам, как надо по-настоящему работать. Правда, Пригодинский тоже дело знает. Но, как говорится, одна голова хорошо, а две лучше. Кроме того, Александр Степаныч цивилист, если не ошибаюсь. Занимался до войны гражданскими делами. Криминалистику знает лишь теоретически. Но ничего, на ходу человек переквалифицируется. И, знаете, у него неплохо получается.

Вскоре фаэтон с поднятым верхом выехал со двора управления. Его сопровождали двое конных стрелков. Хлестал дождь вперемешку со снегом, завывал ветер. Улицы, погруженные в чернильную тьму, словно вымерли.

— Тоскливая картина, не так ли? — произнес Цируль.

— Не совсем так, — Крошков вздохнул. — Никакой картины. Темень, хоть глаз выколи. Неужели нельзя наладить хоть какое-нибудь освещение?

— Да говорил я Георгию. Без толку. Электроэнергии и без того не хватает, а для керосинового освещения керосин необходим, которого и вовсе нету.

— А кто это такой — Георгий?

— Заместитель мой, Георгий Иванович Лугин. А попросту — Гоша. Совсем молоденький, двадцать три года ему всего. Энергии хоть отбавляй. Ранее был заместителем заведующего административным отделом исполкома Ташсовета.

Цируль вздохнул.

— Эх, не хватает знающих людей, — сокрушенно произнес он. И тут же, без особой связи, перевел разговор: — Так, стало быть, вы утверждаете, что зверское убийство шляпочного мастера Аулова и его семьи совершил Клубничка?

— Голову на отсечение не дам, но очень много персональных примет этого негодяя. На месте разберемся.

— И чего это он вломился к бедному шляпочному мастеру?

— Вот этот факт и меня смущает, Фриц Янович. И все же кое о чем догадываюсь.

— Ну?

— Ай-яй-яй, Фриц Янович, как же вы не обратили внимания на такую важную деталь.

— Какую?

— Сейф! Зачем бедному шляпочнику сейф да еще спрятанный за ковром? Чтобы хранить в нем свои долги?

— А ведь верно! — воскликнул Цируль. — Как же это я так опростоволосился?

— Все дело в практике. На вас произвел впечатление сам факт зверского преступления. Эмоции заслонили крохотную деталь. Но со временем у вас, я уверен, выработается навык ухватывать именно детали.

Домик на Старогоспитальной был освещен. Да и вся улица напоминала развороченный муравейник. Жители толпились возле калитки, ведущей во двор жилища несчастных Ауловых, встревоженно сновали по узеньким тротуарам, перешептывались. Иные пытались заглянуть в окна рокового дома. Охрана их вежливо отстраняла. Люди были одеты так, словно выскочили из пылающего дома. Солидный мужчина в чеховском пенсне успел накинуть на себя лишь шубу, однако оставался в ночном колпаке, а из-под шубы виднелись кальсоны и босые ноги в глубоких калошах. Взволнованная женщина средних лет, трясясь всем телом от страха и холода, была лишь в домашнем капоте, с непокрытой головой в многочисленных бумажных папильотках. Крутились тут, разумеется, и мальчишки.

К моменту прибытия Цируля с Крошковым уже был составлен протокол осмотра места происшествия. Двое понятых, с полными ужаса глазами, в оцепенении взирали на картину страшного преступления. Глава семьи был убит выстрелом в голову. Щупленькая фигура его лежала ничком в луже засыхающей крови. Женщины, над которыми надругались изверги (об этом свидетельствовали изорванные их одежды), были садистски зарезаны.

После некоторого молчания Пригодинский, лысеющий шатен с желтоватым лицом малярика, произнес глухо:

— Человек пять-шесть банда... — Спохватившись, воскликнул гневно: — Человек!.. И как это у меня язык повернулся? Звери они, а не люди. Хуже зверей!

Подавляя в душе холодок, вызванный жуткой картиной убийства, Цируль с трудом произнес:

— Как вам удалось обнаружить сейф? Он ведь был за ковром?