Приглашение

О небеса, он был прекрасен. Кожа похожа на что-то новенькое, на что-то, что родилось только вчера. Мускулистая грудь, сильные и новенькие мышцы, сверкающие молодостью. Ей никогда не приходило в голову, что так бывает, но от вида его прекрасного тела она еще больше ослабела от желания. Ее руки страстно обыскали его всего — все по отдельности, что ей удалось потрогать. Потом она перевернулась так, чтобы дотронуться ртом до его сияющего голого плеча, а руки двинулись вниз.

Она не ожидала выражения блаженства и восторга, появившихся на лице Вильяма и в его голосе, когда она трогала его самые интимные места. А больше всего она наслаждалась тем, что он не сравнивает ее с кем-то еще. Никакая другая женщина не ласкала его. Не дотрагивалась руками или губами. Он принадлежал ей единственной.

Когда он продвинул свое большое, тяжелое тело по ней, чтобы войти в нее, Джеки изогнулась навстречу. Прежде она никогда не чувствовала так точно, так соответственно, так «вот как это должно быть», как ощутила соединение своего тела с Вильямом. «Дома» — промелькнуло в мозгу: он пришел домой, и она была в этот момент дома. Они были там, где и намеревались быть.

— Да, да, — все, что она могла сказать, когда Вильям задвигался на ней. Она чувствовала «экстаз» — хотя это слово неточное. Просто не было слов описать радость. Было возбуждение, всегда сопровождающее акт, но с Вильямом было еще что-то. Казалось, он касался каких-то дальних ее глубин, до этого не тронутых. У нее раньше были просто физические акты, а сейчас — не только физический, а почти духовный: ведь она чувствовала, что привязана теперь к этому мужчине последним возможным способом. Они были друзьями, знали мысли и тайны друг друга, но до сих пор они не допускали такого слияния.

Еще Джеки подумала о том, что в первый раз Вильям должен очень быстро кончить. И, к счастью, большому счастью — она ошиблась. Через несколько минут она начала пробуждаться внутри.

— Вильям, ты просто чудо, — сказала она в экстазе изогнув спину и закрыв глаза, и услышала его смех — самодовольный смех мужчины, когда он очень гордится собой. Потом он прижался к ней своей потной грудью, уткнувшись в ее шею.

Всю следующую неделю Джеки прожила в мире грез. Все свои прежние телесные утехи она разделяла только с Чарли, так что заниматься любовью с Вильямом для нее тоже было ново. Когда Джеки встретилась с Чарли, он отправлялся в постель с любой, из которой ему удалось вырвать «да» или только «может быть». К тому времени, как он встретил Джеки, он уже знал, что ему нравится, и как он хотел бы заниматься любовью. Он опробовал все положения и все возможные вариации. Как большинство женщин, она была очень любопытна и просила рассказать ей о его прошлых впечатлениях, и ей рассказали, как какая-то девушка в Сингапуре была великолепна, делая так-и-так, а потом другая девушка во Флориде была особенно хороша в чем-то еще. Вначале Джеки не задумывалась об этом, но с годами поняла, что чувствует себя запуганной. Как может такая худышка, как она, конкурировать с женщинами, которым столько известно? Однажды она призналась в этом Чарли, и он посмеялся над ней, заверив ее, что она лучше всех, и он скорее с ней пойдет в постель, чем со всеми женщинами в мире. На время она себя почувствовала лучше, но все-таки, все-таки оставалось что-то ноющее, какое-то беспокойство, что, возможно, другие женщины более… более что? Соблазнительны? Больше изощрены в технике?

А с Вильямом она чувствовала себя свободной — свободной от сравнений, свободной от необходимости тянуться к стандартам, установленным кем-то еще. И кто бы подумал, что на земле свобода и является возбуждающим средством?

А кроме того, кто бы подумал, что солидный, надежный, честный гражданин Вильям Монтгомери будет в постели демоном-искусителем? За все годы, что она знала Вильяма, она не заметила в нем творческой жилки. Напротив, казалось, он был миниатюрной копией свода — «Как надо». Даже в детстве, рисуя, он никогда не вылезал за линии.

В течение одной недели не делали ничего, абсолютно ничего. Они оправдывали себя тем, что им нужно подождать, пока заживет рука у Джеки, прежде чем они возьмутся за полеты, работу над моторами или рассмотрят финансовый аспект начавшегося бизнеса. Истина же была (а в этой истине они даже перед собой не признавались) в том, что их так интересовали тела друг друга, что ни о чем другом они и думать не могли.

Джеки убеждала себя не сравнивать Вильяма с Чарли, но все равно сравнивала. Чарли был очень сексуальным. Казалось, он о сексе думал все время и ему нравились намеки на темы пола. И все — парящие аэропланы, кресла, да что угодно, напоминало ему о сексе. Он о нем размышлял, смеясь по этому поводу или желая это обсудить.